Это мгновение могло бы длиться вечно. Хосефа хотела, чтобы оно длилось вечно, это соприкосновение взглядами, как и прикосновение Амаро к ее лицу. Такая близость и смущала девушку, и пугала, поскольку сметала все барьеры, непоправимо, казалось бы, разделявшие дочь богатого плантатора и приватира Парго. И делала счастливой. Слишком много противоречивых чувство для неопытного сердца.
Но его признание… оно уже горело в этом сердце огненными буквами.
- Завтра, в полдень, - этом отозвалась донна Хосефа. – В Иглесия де Нуэстра.
Любовь – требовательное божество, оно берет со своих жертв дань бессонными ночами, днями, полными томительного желания – увидеться, пусть тайно. Коснуться друг друга, пусть украдкой.

В дверь постучали.
Хосефа испуганно вздрогнула.
- Госпожа! Госпожа моя! С вами все хорошо? Донна Лоренца беспокоится!
Розита была девушкой умной и уже поняла, о чем именно беспокоится донна Лоренца. О, нет, вовсе не о здоровье падчерицы, которую очень недолюбливала за молодость и красоту. Ей, как голодной кошке, учуявшей рыбу, нужен был маэстро Парго… И теперь мулатку снедало любопытство, согласится ли капитан «Аве Марии» разделить с донной Лоренцой страсть и наставить рога старому дону Гаспару? Но старый, или нет, а гордец дон Гаспар не из тех, кто смирится с подобным украшением!
- Идите, - тихо попросила, почти взмолилась донна Хосефа, чувствуя, что ей сейчас необходимо побыть одной, чтобы справиться с сумятицей в мыслях и чувствах. – Завтра… мы увидимся завтра!

Предложение поднять ради нее паруса донна Лоренца приняла благосклонно. Тщеславная, как все женщины, она уже предвкушала, как будет хвастаться перед приятельницами этой поездкой. На их долю не выпадало ничего подобного. Бедняжки! Супруга донна Гаспара уже видела себя самой желанной гостьей в аристократических домах Гаваны, и эта упоительная картина ненадолго отвлекла ее даже от сладострастных мечтаний о Амаро Парго.
- Здесь так вольно дышится, - заявила она, стараясь показать Хосе и тем, кто украдкой наблюдал за ней, что она не такое слабое, изнеженное существо, как ее падчерица.  О нет, она сильная женщина, достойная быть подругой сильного мужчины.
Жаль только, судьба сделала ошибку, приковав ее к холодному и жестокому старику. Ну ничего, сильные женщины берут судьбу в свои руки и направляют туда, куда им хочется!

Донна Лоренца, уже готовая распахнуть перед маэстро Парго свое сердце, калитку дома и двери своей опочивальни, замерла, растерявшись на мгновение от его решительного «не нужно». Что же это? Он ее отталкивает? Сейчас, когда они совсем близко, когда ее руки подрагивают под его сильными ладонями, когда она чувствовала тепло и твердость его тела… Да нет же. Такого не может быть. Должно быть, он хотел сказать, что не нужно об этом сейчас, когда в любую минуту может появиться Хосефа со служанкой! На лицо донны Лоренцы тут же вернулась счастливая улыбка. Капитан «Аве Марии» беспокоится о ее репутации… излишне, конечно, Хосефа еще сущее дитя, она ничего не поймет, даже если увидит собственными глазами, но как же приятно это чувствовать!
- Вы правы, - шепнула она, чувствуя себя если не в раю, то очень близко от рая. – Не будем говорить об этом сейчас.
К тому же разговоры – это для невинных девиц, Лоренца же мечтала об ином. О возможности почувствовать себя беззащитной пленницей этого властного пирата.

Невинная дева тем временем принимала заботу служанки, почти не замечая суету Роситы, не слыша ее слов. Они увидятся завтра. В церкви. Она согласилась! И да, она придет! От этой мысли Хосефе захотелось смеяться – счастливо, бездумно, и Розита тут же углядела перемену в молодой хозяйке.
- Ну вот, вам уже лучше, правда? Может быть, поднимемся наверх? Там в нашу честь готовились поднять паруса!
Ну да, в нашу. Не оставлять же все лавры донне Лоренце! Росита, конечно, не благородная дама, но и ей достало горячих взглядов. И уж как она вертелась, выставляя то плечо, то бедро под цветастой юбкой, с удовольствием чувствуя, что только дисциплина удерживает мужчин от более настойчивых знаков внимания.
Хосефа встала, и тут же почувствовала какое-то движение, незнакомое ей прежде, но отозвавшееся в ее теле странным томлением и почти щемящим ликованием. Только через мгновение она поняла, что корабль снялся с якоря.
- Пойдем, Росита. Нехорошо оставлять донну Лоренцу одну.
Розита спрятала улыбку. Ну, как сказать, нехорошо. Донне Лоренце, можно не сомневаться, очень хорошо наедине с этим красивым пиратом.

Хосефа вышла из капитанской каюты на палубу и улыбнулась ветру, солнцу и морю. «Аве Мария» сейчас была похожа на невесту в подвенечном платье, или на белый цветок… хотя нет, что-то другое, скорее на птицу, в которой есть и сила, и красота, и безмерная любовь к свободе. Дочь дона Гаспара тоже хотела бы стать такой птицей…
«Завтра», - снова и снова повторяла она себе, как слова молитвы. – «Завтра!»

«Фарфоровая статуэтка», тем временем, впервые ощутила в сердце ядовитое жало ревности, этой неизменной спутницы любви. До сего дня сердце ее было свободно, а потому спокойно, нынче же все переменилось, как будто весь мир теперь солнце, ветер и Амаро Парго, и больше нет ничего и никого… И вот, когда с этими чувствами донна Хосефа поднялась на квартердек, она увидела мачеху почти в объятиях приватира…
Розита, вечная сеятельница раздора, уловив замешательство молодой госпожи, тут же подлила масло в огонь:
- Как неосторожна донна Лоренца, - прошептала она. – А если дон Гаспар узнает?!
Хосефа строго взглянула на служанку.
- Что такое, Росита? Ты смеешь осуждать свою госпожу?
Если дон Гаспар узнает, то она никогда больше не увидит Амаро Парго. Что ей за дело до несчастий, которые падут на голову мачехи – капитан «Аве Марии», вот предмет ее дум. Но хочет ли она теперь его видеть?
Хосефа сжала маленький веер, едва не сломав от обиды и гнева тонкие пластины. Да. Хочет. Хочет, чтобы сказать ему в лицо, как он ей безразличен! А на глазах закипали злые слезы, первые слезы любви рожденной и раненой ревностью, а потому самые горькие. Всего один взгляд, полный молчаливого упрека, послала она тому, кто разбудил в ней эти чувства, и больше не взглянула на приватира Парго.

- Хосефа! Я вижу, вам уже лучше!
Донна Лоренца за улыбкой постаралась скрыть некоторое смущение. А вдруг падчерица все неправильно поймет? Хотя, куда хуже, если она поймет все правильно. Поэтому, с неохотой покинув место у руля (и подле Амаро Парго), супруга дона Гасапара подошла к той, о ком еще недавно отзывалась не слишком лестно, и с видом нежной заботы взяла ее за руку. Рука донны Хосефы была горяча, как в лихорадке. Не заболела бы бедняжка от этой поездке, дону Гаспару это не понравится.
- Посмотрите, дорогая девочка, вон там стоят корабли, на одном из которых ваш брат сможет стать капитаном, если ваш отец позволит! Разве это не чудесно?
Росита закивала головой в ярком тюрбане. Чудесно! Так чудесно, что дон Гаспар, пожалуй, эти чудеса запретит в своем доме раз и навсегда. И дело даже не в том, что дон Августо такой уж неумелый и бесполезный молодой господин, а в том, что дону Гаспару обидно давать сыну шанс, которого он сам был лишен.
Донна Лоренца вздохнула с искренним сожалением.
- «Аве Мария» великолепна, а ваше гостеприимство несравненно, маэстро. Я буду мечтать испытать его вновь. Но нам пора возвращаться… Обещаю, я сделаю все, чтобы склонить мужа принять ваши условия.

«Все, и даже больше», - говорили ее глаза, умоляя красивого пирата о новой встрече.
Глаза донны Хосефы были подобны темным зеркалам, в которых отражалось море и небо. Гордая девушка сумела спрятать и боль, и ревность. Пусть говорят, что гордость плохая подруга для любви, но она лучшая утешительница в несчастьях.