Никогда Билль ещё не был в столь абсурдном положении. И дело было даже не в том, что его связали, подвесили на крюк, а потом прожгли шоссы на причинном месте. Вовсе нет. Абсурдность была в том, что всю жизнь желавший во что бы то ни стало обогатиться лесничий сейчас лежал как раз на куче денег. В прямом смысле слова. Когда Хильда нашла его подвешенным на крюке, она кудахтала и причитала целую вечность, пока приноровилась под воодушевляющую ругань несчастного лесничего снять его, в ужасе отворачиваясь от того, что открывали обожженные шоссы. Рухнув наземь, Билль соображал, что же делать дальше, а Хильда дрожащими руками всучила ему нож, который он обронил ещё в таверне. Он только раскрыл рот, чтобы приказать рябой девке бежать за помощью, как снаружи послышался топот копыт, лошадь остановилась, и лесничий сиганул за обломок могильной плиты, да только тот оказался слишком мал, чтобы скрыть его. Выскочив обратно, от толкнул туда растерянную Хильду. Билль же прыгнул в отверстие между крышкой каменного гроба и самим гробом, здраво рассудив, что лучше некоторое время делить укрытие с мертвецом, чем самому стать им. Ему даже удалось пододвинуть крышку так, чтобы оставался совсем небольшой проем, сквозь который в гроб поступал воздух. В здравом уме тщедушному Биллю вряд ли удалось бы справиться с тяжелым камнем, однако не зря говорят, что страх придает силы. У лесничего было как раз вдоволь страха, чтобы сдвинуть плиту.
И тут Билль замер.
Не только потому, что часовню заполонили люди, и было их явно больше, чем двое. Лорд Левертон, двое мучителей и ещё кто-то.
Серебро.
Билль лежал на серебре.
На куче серебряных монет.
Ими была заполнена вся гробница, Билль еле втиснулся. Он распластался на серебре, крепко прижавшись к нему, будто хотел впитать его в себя. У него заныли зубы и печень об одной только мысли, что если все сложится удачно, это сокровище будет принадлежать ему. Детали, и такие досадные мелочи, как Хильда, шериф графства и хозяин этой кучи серебра, его в данный момент не интересовали. Он был в раю.
И тут же вернулся в пекло. Старый Левертон прислонился к гробнице и что-то пробормотал. Билль сжался и взмолился, чтобы никому не пришло в голову заглянуть в каменную могилу.

Отредактировано Трувер (2012-09-30 17:19:50)

Обескураженный Освин в растерянности переводил взгляд с одного мужчины на другого. Несмотря на напряженность ситуации, парень чувствовал, что над ним потешаются, а быть объектом насмешек ему, ох, как не хотелось. Обычно все побаивались его тяжелых кулаков, и смеяться вот так, открыто, не решались. О том, где же допустил он оплошность, размышлять было некогда, поэтому рыжеволосый верзила опасливо покосился на чумазую тряпицу, будто на ядовитую гадюку. Вещица продолжала продолжала вызывать стойкую неприязнь. Освин передернулся от отвращения и уставился на хнычущую служанку.
Вероломство девицы потрясло парня. Все нежные чувства разом улетучились, теперь парню  в Хильде виделась не милая сердцу сестренка, а мерещилось жуткое чудовище, так образно описанное старым оруженосцем.
Освин рванулся вперед, еще не остыв от своего конфуза, и схватив деваху за плечи, яростно встряхнул ее, словно тряпичную куклу.
- Где Билль? Куда ты его уволокла? Отвечай! Гарпия! - выкрикнул парень. Новое слово прочно засело в голове и стало ругательным.
Хродланд, видя такой поворот, отвесил младшему товарищу увесистую затрещину, да такую, что долговязый сакс с трудом удержался на ногах.
Седовласый оруженосец отечески приобнял дрожащую девчонку за плечи, и, дабы окончательно не довести до обморока ополоумевшую служанку, постарался добавить ласковых ноток в хриплый от сдерживаемых чувств голос, произнес:
- Не бойся, милая! Парень не в себе. Перепил, бедняга! С кем не бывает! - Хродланд нашел в себе силы ободряюще подмигнуть Хильде. - Скажи, куда подевался наш друг? Так жаль, что он нас не дождался...

Отредактировано Трувер (2012-10-02 23:51:38)

Редкие всполохи молний короткими росчерками пронзали мрачное небо. Ливневые струи, подобно карающему бичу, безжалостно хлестали по лицу. Яростные раскаты грома разрывали воздух, низвергая на бренную землю бурные потоки слез сожаления Создателя о неразумных творениях своих.

Лошади обеспокоенно и вместе с тем жалобно ржали, напуганные непогодой и чужаком, что подобрался к ним отнюдь не с добрыми намерениями. Подлый лесничий растворился в кромешной мгле, топот и ржание его скакуна потонули в реве не на шутку разгулявшейся стихии.

На расстоянии трех шагов трудно было различить, что произошло. Освин не увидел, а скорее нутром почувствовал, что дело неладно, когда его приятель пошатнулся и начал неловко заваливаться набок.

С воплем, преисполненным отчаяния, парень рванулся к старому товарищу, но зацепился за корягу, которая так некстати оказалась на пути. Проклиная все на свете, рыжий верзила попытался удержать равновесие, но ноги разъезжались в разные стороны по размокшей глине. Не удержавшись,  Освин во всего маху грохнулся наземь. На несколько мгновений парень погрузился в блаженное небытие, но быстро пришел в себя и принялся подниматься, шаря руками на скользкой грязи.

Седовласый сакс неподвижно лежал на спине. Рыжеволосый верзила склонился над Хродландом и с ужасом заметил рукоять ножа, застрявшего в груди своего старого друга.

Блеснула молния, на миг озарившая мертвенно-бледное лицо старого оруженосца, по которому тонкими струйками стекала дождевая влага. Ноги парня подкосились, и Освин стал тяжело оседать на землю, издавая сдавленный, утробный вой, полный безысходной тоски и невыносимой муки. Протяжному стону вторил порывистый ветер, то ли насмехавшийся, то ли сочувствующий человеческому горю.

Отредактировано Трувер (2013-04-28 15:18:03)

Долговязое, тощее тело Освина сотрясала крупная дрожь, а зубы дробно выбивали какой-то незатейливый ритм, но парень не чувствовал ни пронизывающего холода, ни ледяной воды, тонкими ручейками продолжающей стекать с налипших на лоб волос и вымокшей насквозь одежды. Соленая влага, помимо воли выступившая на глазах парня, смешивалась с дождевыми струями… Из саднившего горла вырывался судорожный сдавленный хрип вкупе со сдержанными рыданиями.

Парень только сейчас отчетливо понял, как дорог для него Хродланд. Странно, что только угроза смерти подчас словно приподнимает пелену, позволяя осознать очевидное, то, о чем в суете обыденных дел обычно не успевают задуматься. Седовласый сакс много лет назад заменил Освину отца, которого парень почти не помнил. Именно Хродланд занимался воспитанием мальчишки, посвящая сыну товарища все свободное время. Перед замутненным взором Освина промелькнули обрывочные, но яркие воспоминания. Вот оруженосец Левертона терпеливо учит несмышленого еще рыжего паренька управляться с оружием, вот строго отчитывает за какую-то провинность, вот ласково и поощрительно улыбается, вот рассказывает одну из своих бесконечно долгих историй о дальних походах и странствиях.

Освин с трудом сглотнул тяжелый комок. Мир внезапно сузился до очертаний неподвижно лежащего тела. Парень с безумной надеждой впился в обескровленное лицо старого сакса и, затаив дыхание, ловил признаки того, что жизнь пока еще не спешила покидать могучее кряжистое тело.

Повинуясь глухому возгласу лорда Левертона, Освин повернулся в сторону, указанную господином небрежным кивком, и только сейчас заметил тихонько скулящую девчонку.

Страстное желание спасти Хродланда придало парню сил. Стремясь хоть как-то облегчить участь раненого и ощущая, как спокойствие и уверенность сэра Вилхерда понемногу передаются и ему, Освин, стараясь держать себя в руках, метнулся к щуплой фигурке.

Борясь с искушением немедленно придушить дуреху, ибо кто, как не она, снабдила ножом подлого убийцу, рыжий верзила одним толчком опрокинул перепуганную девку на спину и, резко дернув податливую ткань, отодрал у бедняжки юбку почти до пояса. Парень с удовлетворением заметил, как искривился в беззвучном крике рот Хильды, а открывшиеся голые белые ноги покрылись гусиной кожей. Не удостоив предательницу ни одним словом, Освин презрительно сплюнул и бросился к господину со своей добычей.

«Все бабы – гарпии», - вдруг пришла на ум парню фраза, в сердцах брошенная Хродландом совсем недавно…

Отредактировано Трувер (2012-10-19 18:30:03)

Сердце продолжало колотиться, как сумасшедшее, с каждым ударом норовя выскочить из груди. Освин тихо сидел рядом с седовласым саксом, боясь не то, чтобы пошевелиться, но даже и дышать.
Рыжеволосый верзила понял, что старый друг пока не собирается покидать этот мир. Достанет ли у него сил, чтобы выкарабкаться? Сие парню было неведомо, и Освин принялся горячо молиться. Взывать к помощи Всевышнего - единственное, что он мог сделать для Хродланда в этот миг.
Однако искреннему обращению к Провидению мешали злость и ярость, клокотавшие в груди. Освин не переносил подлость и не понимал тех, которые наносят удар исподтишка, опасаясь выйти на честный поединок.
"Билль - отъявленный негодяй, да и трус к тому же. Попадется он мне, сверну шею подонку голыми руками и с наслаждением. Я не я буду!" - подумал парень, насупившись и глядя перед собой невидящим взором. Пудовые кулаки рыжего верзилы непроизвольно сжались.
От резкого возгласа Леофрика Освин вздрогнул. "Серебро! Билль позабыл свой кошель? Или же в часовне спрятан клад?"

Отредактировано Трувер (2012-10-22 23:35:17)

Освин вскочил на ночи. Деятельному парню претило беспомощное сидение на одном месте, но в критические моменты рыжий верзила терял способность соображать и принимать решения, а потому с радостью подчинялся указаниям старших.
"Сейчас главное - спасти Хродланда! Наконец-то решили двигаться. И что там за серебро? Пусть заберет монеты себе и дело с концом. Неужели это настолько важно?" - подумал парень, решительным шагом приближаясь к мелко семенящей девчонке.
Хильда жалкими обрывками платья старательно прикрывала наготу, лишь подчеркивая судорожным желанием прикрыть срам свое незавидное положение. Выглядело это столько комично, что рыжий, забывшись, издал сдавленный смешок, но тут же осекся. Не время и не место ржать над недалекой гусыней.
Парень сгреб девицу в охапку и намеренно, чуть посильнее, чем надо, сдавил Хильду в железном кольце подобия объятий, почти лишив несчастную возможности дышать, и безвольную, обмякшую, словно куль тряпья, подтащил к сэру Вилхерду, ожидая дальнейших распоряжений.