В Каркассоне была большая голубятня. Вассалы виконта, наведываясь в столицу, привозили с собой голубей, чтобы не терять связь с домом. А уезжая, брали с собой выращенных в Каркассоне птиц, чтобы, в случае нужды, загодя предупредить сюзерена о любой опасности. Там, где гонцу приходилось долго петлять по горным тропам от одной неприступной твердыни к другой, легкокрылый голубь парил без труда, и почта эта была одновременно быстрой и надежной.
Какое-то время мужчины на башне наблюдали за полетом птицы, уносящей в Кабаре просьбу Тренкавеля. К счастью, навстречу каркассонскому голубю из лагеря крестоносцев не взлетели ни ястребы, ни стрелы. Огромная армия, окружившая опальный город, великодушно позволяла осажденным рассылать куда угодно и какие угодно призывы о помощи.

- Как же их много, - невольно вырвалось у де Мира. Никогда еще молодому рыцарю не доводилось видеть подобных армий, хоть и не все крестоносцы, если присмотреться, были воинами. За рыцарями и их отрядами тянулись бесконечные монахи, паломники и обозы, в которых можно было отыскать не только хоругви и реликвии, но и жонглеров и шлюх. - Хотел бы я поглядеть, как они будут улепетывать из Лангедока.
Среди рыцарей послышались короткие смешки, только вот до подобного отрадного зрелища еще очень и очень далеко. А сейчас надо было ехать на улицы, уговаривая, а где-то и принуждая горожан освободить те из них, что ведут от замка к городским воротам. А потом в северный бург, обитатели которого уже выстраивались в цепь с бадьями, получив приказ наполнить водой резервуары под крепостными стенами.
Крестоносцы не оставили без внимания подобное движение, и вскоре на предместье лениво посыпались стрелы.
«Мы показываем врагу наше слабое место, признаем, что зависимы от реки и у нас недостаточно воды - подумалось эну Пейре, - Но у нас нет выбора».

Тот же самый вопрос задавали друг другу крестоносцы.
- Ну и чего мы ждем?
В шатре герцога Бургунского собрались на совет знатнейшие из отправившихся в крестовый поход сеньоров. Впрочем, отличие крестового похода от любой иной воинской кампании заключалось в том, что ни один из этих сеньоров поход не возглавлял. Воинство Христово вели папские легаты, епископы и прелаты, и если для простых рыцарей это не имело большого значения, то графы с трудом признавали верховенство аббата Сито. Он, как никто, крепок в вере, но предстоит не молебен, а резня. Так почему бы ей не заняться по своему усмотрению?
Опытные крестоносцы уже успели налюбоваться на беззащитный пригород Каркассона, так несказанно удачно примыкающий прямиком к реке. Захватить Сен-Винсент означало перерезать осажденным доступ к воде, а кроме того получить прикрытие для лучников, что будут обстреливать стены ситэ, камни и доски для строительства стенобитных машин и засыпки рвов под стенами более укрепленных предместий. Священники что, надеются, что всего этого удастся избежать?
- Вы ожидаете, что произойдет какое-то чудо, преподобный отец Арно? - уныло предположил граф де Сен-Поль. - Так же, как в Безье?
Рыцари невольно переглянулись. Падение еретического города было быстрым, расправа - кровавой, но слава и богатая добыча обошли крестоносцев стороной, руины и смрадное пепелище, похвастаться нечем.
- Быть может, - неопределенно протянул аббат, успевший уже переговорить с епископом Рицским и теперь поджидающий возвращения графа де Понтье обратно в лагерь.
- И как долго нам его ждать? - не унимался воинственный хозяин шатра. Говорил он, разумеется, о чуде, а не о графе, отсутствие которого на совете было само по себе странным, но вряд ли чудесным.
- Вы сомневаетесь в божьем Промысле, герцог? - поджав губы, обратился аббат Сито к Эду Бургундскому.
- Я не сомневаюсь в конечности карантена, - скривился тот, недовольный очередным вмешательством клира в дела войны и осады. - Каркассон - не Акра, всех ваших проповедей не достанет для того, чтобы удержать людей под стенами города полтора года. Нужно действовать быстро.
- Действовать надо рассудительно.
Цистерцианец принялся излагать рыцарям подноготную своих намерений, но история с похищением дамы де Тренкавель не произвела на баронов ожидаемого впечатления.
- Виконт не сдаст город ради спасения жены и сына, - без колебаний заявили рыцари. - Где это видано?
- Я б сдал, - шепотом пооткровенничал Бушар де Марли на ухо Симону не Монфору. Француз малодушно скучал по жене, истории, в которых герой прямо из-под венца отправляется на войну хороши только для труверов.
- Ага, как же, сдал бы, - хмыкнул в кулак Симон, - жениться в случае чего можно и по второму разу. А потом и по третьему.
- Я обязательно передам это даме Алисе.
- Алиса у меня львица, а не горлица, она б поняла и приняла, - чело Монфора просветлело. Господь послал ему достойную пару, лучшей супруги и не сыщешь.
- ... И все же мы не станем ждать возвращения графа де Понтье!
- Это могло бы сохранить жизни многих отважных христиан. Только об этом я радею, как добрый пастырь и посланец Папы.
- В том не будет никакого проку, виконт не уступит.
- Обождите хотя бы до вечера, мессиры.
- Только до вечера, преподобный. Не дольше. Завтра мы выступим во славу божью, без лишних переговоров и уговоров.
- Значит, завтра, - услышав то, что его интересовало, Монфор потерял интерес к пространным проповедям аббата. - Идемте, Бушар, взглянем еще раз на городские стены и то, что под ними.

Отредактировано Бушар де Марли (2015-11-28 18:45:27)

Изнурительная жара к вечеру так и не спала. Было душно. Пьер-Роже, презрев осторожность, сбросил кольчужный доспех и закатал повыше рукава рубахи. В таком виде, опоясанный лишь мечом, барон Кабаре отправился инспектировать улицы Сент-Винсента. Этот крепкий, рано поседевший мужчина не помнил, чтобы когда-либо боялся смерти. С мальчишеской беспечностью смотрел барон в лицо всякой опасности;  белозубо щерясь, принимал любой вызов, брошенный ему судьбою. Жизнь – пустяк, забавное приключение,  да и только. Короткое путешествие навстречу Небесам, в которые сеньор Кабаре собирался войти улыбаясь. Давным-давно, когда его ноги с трудом охватывали округлые бока скакуна, а плечо изнывало под тяжестью щита, уверовал юный шателен в проповедь тихого священника Доброй церкви. О том, что люди – упавшие в  земной грех, в Царство Люцифера  жители небес. И каждый в себе несет частицу божества. Напоившие себя алчностью и стяжательством навсегда останутся во власти Сатаны, тот же, кто чистым сердцем примет утешение Святого духа – Бога узрит и сольется с ним в вечном блаженстве. Странствие в земной юдоли – это неустанная борьба со злом и грехом, защита истинного знания, принципов любви и единственная достойная цель земного пути – consolamentum…

   Пейре де Мир оказался как нельзя прав в своих опасениях – те из обитателей предместья, кому особо нечего было терять, потекли в город. Но даже в самом бедняцком районе Каркассона имелись свои богачи:  ростовщики и разномастные торговцы. (Байль молодого виконта – Моисей Каравита – всеми силами способствовал обустройству  еврейской общины в предместье, обеспечивая через нее процветание торговли, а значит постоянный приток  денег в городскую казну.) Именно они,  не желая  расставаться с добром, нажитым «в тяжких, непосильных трудах», убеждали, что хотят всего лишь заночевать под  родной крышей, а не на улицах Сито, где и без них крайне тесно. Мол, сбежать в город мы всегда успеем,   как только крестоносцы двинутся через реку. Находились и безумцы-смельчаки, готовые с дубинами, топорами и дрекольем выйти против «железных франков» и защищать родные трущобы. Таких солдаты Тренкавеля отправляли на заготовку воды и  другие работы в Бурге.
Де Кабаре нахмурился, но смолчал, когда старуха еврейка, споткнувшись, растянулась прямо у ног рыцарей, роняя на землю корзину с просо.
- Мессир  де Мир, - обратился к своему спутнику барон, задумчив глядя по сторонам, - скоро стемнеет, а сделано недостаточно! Поскольку Сент-Винсент не огражден даже палисадом, не вижу смысла тратить силы на его укрепление. Да и вряд  ли  крестоносцы выберут его своей первоочередной мишенью. От реки к нему не подступиться, берег  почти везде заболочен. Переправиться французы смогут только по северному мосту, который нам, к огромному моему сожалению, так просто не разрушить…  Между мостом и предместьем стены и бойницы Бурга… Не нужно быть Цезарем,  чтобы понять, где начнется штурм… Мы должны немедленно собрать из каждого дома все имеющиеся запасы полотна и кудели, все глиняные горшки и веревки - все, что сгодится при обороне. Ближайшие к городу дома разобрать на камни и древесину…  Всех несогласных направляйте ко мне.

… Сейчас бы окунуться с головой в мутные воды Ода, остудить раскаленное зноем тело,  – подумал барон, - хоть вон там, в камышах у рыбацких лодок… Но нет, французы с завидным постоянством поливают подступ к реке. Стрел не берегут, видно с лихвой запаслись…

Отредактировано Пьер-Роже де Кабаре (2015-12-02 01:24:03)

Пламенеющий закат догорел над башнями Каркассона, и на город, замерший в ожидании грозы, опустились синие сумерки…
Альенор  де Ланта помнила Каркассон  совсем другим – жемчужиной куртуазного Юга, где   звучали  песни трубадуров, воспевавших прекрасных дам, звенели лютни и пели флейты.  Где слова превращали в изысканный узор, ограняли как драгоценные камни... Тогда ей казалось, что поют сами стены цитадели, возвышавшейся на холмах .   Поют, воспевая fin amors,  joi   и jovens –  любовь, возвышающую влюбленного , радость и юность … Вечную весну, в которую fin amors способна обратить даже осень.
Теперь песни смолкли.

Из всех вассалов виконта Тренкавеля  люди Бертрана де Ланта  успели в Каркассон  последними,  успели чудом – уже на следующий день  разбойники, именующие себя крестоносцами,  стали располагаться  на речных берегах. Тогда донна Альенор, поднявшись на стену, долго смотрела,  как они ставят шатры, разбивают лагерь…
Каркассон казался ей таким же  незыблемым  как горы, синеющие у  края неба. Нет, эта крепость не падет! Скорее река Од повернет вспять…

Полгода назад , когда еще ничто не предвещало грозы, супруг  Альенор  эн Бертран де Ланта  отправился в Арагон сражаться с маврами.  Потому, узнав, что виконт Каркассона призывает своих вассалов, Альенор де Ланта,  не раздумывая,  решила занять место мужа. Дожидаться его возвращения было некогда. А вассальную клятву никто не отменял.
.
На Юге женщины во многом были равны мужчинам.  И когда Альенор  распорядилась собирать отряд, эн  Гираут, рыцарь, который годится ей в отцы, отнесся к словам юной донны точно так же как отнесся бы к словам ее супруга.  Также как и она следуя  закону paratge -  главному закону  Благословенного Юга. А вот сеньор виконт решил  иначе -  что он,  как рыцарь  не может допустить, чтобы дама  шла в бой, когда  в городе   достаточно мужчин способных сражаться…. 

Только для Альенор это ничего не меняло. После того, что северяне сотворили в Безье,  стало ясно, что это совсем не обычная война. А значит, здесь каждый меч на счету…   Мессен Тренкавель  не желает видеть  среди защитников города донну Альенор де Ланта, значит,  на стены Каркассона поднимется юный Джордан де Ланта, младший брат эна Бертрана.  И она почти без сожалений обрезала косы – чуть ниже плеч. А потом отправилась искать барона Кабаре,  которому виконт поручил командовать обороной .  Поиски оказались недолгими - у стены  в свете факелов молодой рыцарь, имени которого она не знала, беседовал с седовласым владетелем замка Ластур  о том, что им готовит грядущий день.  Альенор подошла к ним:
- Приветствую, мессены, -  она  привычно уже поклонилась  по-мужски. - Значит, уже завтра?

Отредактировано Альенор де Ланта (2015-12-17 14:11:02)

Барон Кабаре не ответил на вопрос де Мира, да тот, наверное, и не ждал ответа. Откуда собеседнику знать, что на уме у короля?
Какой прок строить догадки?
Это просто беспокойство сквозит в любом разговоре, даже в шутке слышится тревожный подтекст, даже в дружеском подтрунивании - надежда на то, что северное чудовище более страшно с виду, чем злобно и опасно на деле.
- Так ведь у нас каждый птенец - орленок, каждый стоит в бою северного ворона, - отозвался Пейре, стараясь поддержать шутливый тон барона, но, одновременно с тем, намереваясь подбодрить и юношу, на первый взгляд казавшегося слишком уж изящным для ратного дела. 
- Завтра, мессен, - ответил он юному пришельцу с гербами де Ланта. - Если в вашем отряде найдутся меткие стрелки, отправьте их к воротам Родез на башню Самсона или на башню Плотников, оттуда лучше всего простреливается берег и Бург.

Значит, завтра.  Завтра  придет конец тягостному ожиданию, которое уже  успело показаться  Альенор  вечностью. Невеселое занятие - смотреть со стен , как незваные гости располагаются в зеленой долине , своим присутствием ее совсем не украшая.. Только бы рука не подвела…  Сердце заколотилось быстрее, но Альенор постаралась ни чем не выдать своего волнения.

- Стрелки найдутся. У нас хорошие арбалетчики,  и подарков франкам припасено  достаточно, -  с улыбкой кивнула она де Миру. – У вас, как я вижу, тоже. Причем на любой вкус.
Шутливый тон барона Кабаре   Альенор  только порадовал -  сей достойный рыцарь всерьез принял ее за мальчишку, вот и прекрасно. Юношей она притворялась не впервые, но здесь, если обман раскроется,  не получится решить все милой улыбкой... Их взгляды встретились:
- Благодарю мессен. Хорошее вино всегда и везде  к месту

Отредактировано Альенор де Ланта (2015-12-17 14:14:01)

Закат над крестоносным лагерем случился ярко-алым, из тех о которых говорят "к ненастью". "Видно много народу завтра поляжет, - судачили солдаты, глядя на багровеющие небеса. И привычно добавляли: - На все воля божья". Божья воля, заключенная в обличительных строках папской буллы, привела их в этот странный край, где нет ни сарацин, ни Иерусалима, и где многое совсем, как дома. Для того, что искоренить ересь, пустившую гнилые ростки в сердцах ослабевших в истинной вере людей.
А если кто-то оказывался недостаточно усерден, легаты предупреждали, что все, кто мог бы принять крест, но не сделал этого, должны были лишиться права «пить вино, есть за столом по утрам и вечерам, одеваться в ткани пеньковые и льняные». И это был далеко не полный перечень кар, что могли постигнуть нерадивого христианина, отказывающегося сражаться за веру. Истинно религиозные дети Франции и Нормандии предпочитали не спорить со своими священниками, а сражаться им было не впервой.

На следующее утро, жаркое и ветреное, клирики подняли крестоносцев на литургию, взметнулись к небу кресты, развернулись, танцуя не ветру, штандарты, тысячи людей одновременно преклонили колени, и пение, густое, многоголосое, возносящее дух людской в небесные дали своим звучанием, потекло медом и ладаном через обмелевшие воды Ода к стенам мятежного южного города.
Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое... А кто бунтует против Небес, будет повержен в прах...
Это вам не южные канцоны, никто и никогда не поет их в двадцать тысяч голосов одновременно. В звучании божественного гимна и правда есть что-то неземное, воздух вибрирует от дыхания многих одновременно поющих, звук пения подобен океану, накрывающему с головой, и в этот миг даже на самого закоренелого грешника снисходит благодать, и губы его повторяют невольно слова молитв и клятвы святого причастия.

- А ветер, кстати, северный, - заметил Бушар де Марли, уже поцеловавший крест, и оттого с чистой совестью вернувшийся с небес на землю. - Хороший знак. Если в предместье случится пожар, дым понесет прямиком на город, может, выкурит арбалетчиков со стен.
Монфор молча кивнул.
Пожар будет, где-то вспыхнет некстати тлеющий очаг, второпях оставленный хозяевами, где-то опрокинется лампа или догорит забытая свеча. Огонь всегда приходит во время штурма городов, и хорошо, когда он приходит, как твой союзник.
- Матье, вы будете держаться сьера Симона и не сунетесь никуда без его дозволения, - братски напутствовал Марли-младшего Бушар, получив в ответ ленивое пожатие плеч и что-то еще сквозь зубы про чрезмерную братскую опеку, что благоразумно предпочел не расслышать.
Вокруг Монфора тем временем собирались его родственники, соседи и друзья. Многие из этих французских и нормандских рыцарей успели вместе повоевать в Сирии и были истинными товарищами по оружию, хорошо изучившими повадки и друг друга, и того, кого они безоговорочно признавали за своего предводителя, даже не числясь его вассалами. 
- Ну, с богом, мессиры, - наконец, решил Симон. И хотя они не были первыми в том неудержимом людском потоке, что хлынул через мост к стенам Бурга и мимо них в раскинувшийся на болотистом берегу Ода пригород Сен-Винсент, отряд опытных и отважных мужчин продвигался к своей цели быстрее прочих, а целью этой были башни Бурга, откуда сыпалась на атакующих крестоносцев смертоносная туча стрел. Лучники северян не оставались в долгу, но башни, хоть и невысокие, были хорошо укреплены, и за каждого каркассонского стрелка приходилось расплачиваться десятком своих солдат, падающих в ров со стрелой в груди или в горле. Монфор полагал такой размен неравноценным, башни нужно было захватить во что бы то ни стало, и чем скорее, тем лучше.

Отредактировано Бушар де Марли (2015-12-18 08:53:09)