- Все всякого сомнения, – заверил Луме, не торопясь исполнять требование Гарсии. Прекрасное утро, но конвоиры сделают все, чтобы его испортить. - Если только вам достанет терпения выносить присутствие этих двух солдат.

- Ах, ты! – взвился карульный. – К стене, вам сказано!

- Вон, - сухо обронил и правда начинающий демонстрировать раздражение мажордомо. – Убирайтесь за дверь, иначе я велю слугам запереть вас.

- Но… Но… - Такого поворота Гарсиа и Метис не ожидали.

Жан любезно улыбнулся.
Месть сладка, пусть даже обнаглевших надсмотрщиков ставит на место кто-то другой.

- Как вы думаете, за что мой хозяин платит вашему сержанту? – продолжал наседать на солдат сеньор Эстебан. – Или мне послать к Гонсалесу за другими, более сообразительными людьми?

Тут Гарсиа вспомнил любезную девицу с кувшином, представил, какое уныние наблюдать за каторжниками, бесконечно разбирающими бесконечную монастырскую стену, добавил к этому воспоминание о тяжелой длани сержанта и покорился неизбежности:

- Мы будем за дверью, дон Эстебан. И подтолкнул локтем изумленного товарища, дескать, молчи и делай, что велят.

- Видит бог, я буду молиться за ваше здравие, - пробормотал лейтенант.

- Если бы люди вовремя думали о последствиях своих поступков, возможно, они не спешили бы совершать преступления, - невозмутимо заметил испанец, равно не одобряющий и скверное обращение солдат с пленными, и тот образ жизни, что привел его собеседников на испанскую каторгу. - Дон Эрнан распорядился передать вам следующее: он верит вашему рассказу, но ожидает, что вы укажете ему на человека, которого вы якобы видели. Разумеется, мы не можем позволить вам прогуливаться по улицам, всматриваясь в лица горожан, или сопровождать дона Эрнана, делающего визиты. Поэтому мой хозяин решил устроить сегодня «небольшое» торжество в честь своего возвращения из Асуа-де-Компостела. Мы дадим вам возможность посмотреть на приглашенных…

- А если вора в их числе не окажется? – спросил Луме.

- Так и скажете. Хотя, буду с вами честен, сеньор де ла Вега надеется на иной результат. В коридоре дожидается цирюльник, он постарается сделать так, чтобы ваша внешность не бросалась никому в глаза. Также вы получите новую, пристойную одежду. А потом просто ждите, когда за вами придут. Я полагаю, что это намного проще, чем то, чем вы занимались вчера.

Управляющий задумчиво покачал головой.

- Не хочу уподобляться вашим конвоирам, сеньоры, но все же считаю свои долгом предостеречь вас от… необдуманных поступков. Вы кажетесь мне здравомыслящими людьми. Не навредите себе.

Становилось понятно, что поиски велись наобум. Подвернулся под горячую руку Педро – ату Педро, вспомнили про каторжников – ату каторжников. И в то же время рассказ цирюльника подтвердил то, что Жан уже предполагал: у дона Эрнана пропали не драгоценности. Бумаги, значит. Какие-то ценные документы? Природа похищенного, по мнению лейтенанта, должна была сужать круг поисков, если ценности мог стащить кто угодно по разным в сущности причинам, похищение бумаг –  совсем другая история.
От размышлений о том, что, чем пороть, кого попало, может, стоит задуматься о том, для кого украденное у де ла Веги может представлять интерес, Луме отвлекла болтовня Шарля.
Черт побери, ну зачем опять?
Он не понимал, зачем д'Анженн врет в отношении намерений дона Эрнана, а главное, зачем он врет рабу. Ясно одно, вранье есть вранье, и, если товарищ намерен продолжать в том же духе, вскоре потешаться над ними, «дворянами», будут не только тюремщики, а весь Санто-Доминго.
Разумеется, цирюльник тут же потребовал подробностей.

- Что значит «кто»? – огрызнулся Жан, не испытывающий желания участвовать в очередной игре на публику, тем более что публика очень так себе. – У тебя что, глаз нет?

Мулат, - внезапно, - принял этот короткий резкий ответ за загадку, которую ему нужно разгадать в отместку за хвастовство о своем опыте.

- Ну-уу, тут такое дело, - протянул он глубокомысленно. – Вот этого сеньора, - он принялся ловко снимать пену со щек Шарля, - уже успел обкорнать цирюльник из нашего гарнизона, и, уж простите, с бритой головы какой спрос? А вас в свое время постригли недурно, - мулат расплылся в довольной улыбке, окончательно уверившись в правдивости той чуши, что наговорил ему Маркиз.

К тому моменту, как он закончил, в комнату подтянулась пожилая негритянка с новым кувшином воды и двумя большими мокрыми полотенцами.
Куда проще было бы позволить им с Шарлем вымыться где-нибудь на улице, но, похоже, их присутствие в доме Веги оставалось если не полной тайной, то некой полутайной, в которую хозяин посвятил только самых преданных слуг или тех, без участия которых просто нельзя было обойтись. Так что вместо мытья – обтирание.

- Вам помочь? – спросила негритянка, и, будь она лет на сорок моложе, Луме признал бы это предложение захватывающим. Сейчас оставалось только отрицательно помотать головой, но старуха не спешила уходить, бесцеремонно рассматривая молодых мужчин.

- Может, мерки снимает. А может, присматривает, как лучше зажарить, - хмыкнул лейтенант.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-04-25 12:14:27)

За последние две недели он уже получил приговор, как пират, успел побывать плотником, теперь предстоит притвориться лакеем. Решительно, жизнь простого офицера внезапно сделалась необыкновенно разнообразной.
В коридоре Жан оглянулся. Гарсиа и Метис никуда не улетучились, они молчаливо подпирали стену неподалеку, но за ними с доном Эстебаном не последовали. Впрочем, радоваться было рано, вместо солдат с ружьями, которые сразу же бросаются в глаза, к ним присоединился крепкий мулат, - его Луме уже видел вчера, когда каторжники обедали, - под топорщащейся ливреей которого лейтенант наметанным взглядом военного угадал рукоятку пистоля.

- Я вижу, вы не доверяете ни мне, ни солдатам, - заметил он тихо.

- Я вам доверяю, - тут же отозвался мажордомо. – Но человек, которому я служу, согласитесь, имеет основания быть недоверчивым. Так что у Гомеса есть недвусмысленный приказ застрелить вас или вашего товарища, если что-то пойдет не так.

- Я не могу обещать, что у меня не возникнет желания выяснить, насколько меток ваш стрелок.

- Послушайте, - дон Эстебан вздохнул, – дон Эрнан – человек благородный. И благодарный. Быть может, умнее положиться не на случай и безрассудную храбрость, а на его… мм… покровительство?

Жан предпочел промолчать. Пока он не видел для де ла Веги никаких оснований покровительствовать им. Россказни д'Анженна не в счет.
Межу тем похоже было, что они направляются на улицу, как дети за гамельнским дудочником, следуя на звуки музыки. Флейты подхватывали за скрипками, между ними порой низкими обертонами вздыхала виола де гамба.

-  Дон Эрнан привез из Асуа-де-Компостела новую партитуру, гости как раз собрались в саду послушать музыку, - пояснил сеньор Эстебан. – Многие слуги тоже там, на всякий случай. Как раз возможность для вас рассмотреть всех приглашенных, не вызывая подозрений.

- Новую партитуру? – переспросил Луме. – Да ведь это Люлли. Я так понимаю, ноты тоже в какой-то степени контрабанда?

Он шутил, но, насколько лейтенант мог припомнить, Асуа-де-Компостела  – город-порт на побережье Эспаньолы, не такой большой и известный, как Санто-Доминго, но контрабандисты как раз и предпочитают такие.

- Люлли? Француз?

- Любимчик нашего короля к тому же. Ах, как непатриотично…

Они остановились под развесистым палисандром, оттуда открывался недурной обзор: видны были и музыканты, и зрители, для которых поставили несколько рядов плетенных кресел в тени. Мужчин среди приглашенных доном Эрнаном было намного больше, чем женщин, - понятное дело, мужчины де ла Вегу интересовали больше, - а знакомых лиц больше, чем Жан ожидал.
Господа с балкона, надо полагать.

- Скоро стемнеет, - поторопил его созерцания управляющий.

- Я видел вора недолго и издалека, - напомнил Луме. - имейте терпение.

Кто ж виноват, что женские лица он запоминает лучше, чем мужские. Например, вчерашних благодарных слушательниц Шарля француз узнал сразу. Рядом с доньей Хуаной зорким стражем восседал дон Родриго, подле второй…

- Мне кажется, что вы пялитесь…

- На донью Мариану, совершенно верно. И на того сеньора, что мешает ей слушать музыку. Мне нужно взглянуть на него поближе.

- Это исключено! – торопливо отрезал мажордомо.

- Я стараюсь для вашего хозяина, между прочим.

Девушка внезапно поднялась с кресла и пошла по направлению к дому, заинтересовавший Жана ухажер поспешил за ней.

- Молодой человек, вы на опасном пути!

- Никогда не поздно пристрелить меня. Но сначала… Дайте-ка мне вот это.

Под палисандром толпились и другие слуги и рабы, у одного из них Луме позаимствовал поднос с напитками, кажется это был пунш из цветов гибискуса. И поспешил следом за удаляющейся парой.
Гомес тревожно сунул руку под ливрею, но сеньор Эстебан остановил его.

… - Донья Мариана, я настоятельно прошу вас выслушать меня, - говорил мужчина.

- А я настоятельно прошу не настаивать…

- Мне кажется, дама желает освежиться, - бесцеремонно вклинился в эту беседу ряженый каторжник. – Из ваших рук, сеньор, этот напиток окажется сладок вдвойне!

Выходит, в маскарадах тоже имеются кое-какие преимущества. Прими его идальго за равного, уже были бы извлечены шпаги из ножен. А с прислуги какой спрос?

- Что? – изумился испанец. – Впрочем, почему нет? Донья Мариана, вы позволите предложить вам?

Он взял с подноса бокал.

«Да, это тот самый человек», - окончательно удостоверился Луме.
Руки незнакомца, рывшегося в ларце, он запомнил лучше всего. Слепящее полуденное солнце причудливо играло на гранях крупного драгоценного камня в перстне, и лейтенант подумал еще тогда: с какой стати такому состоятельному господину зариться на чужое добро?!

- Дама желает вернуться в дом, - подала голос донья Мариана, не притронувшись к бокалу. – Сопроводите меня.

Распоряжение, - а не просьба, что полагалась при разговоре со знатным человеком, - было адресовано лакею. То есть Жану. Но вот это вряд ли ему простят.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-04-26 09:28:16)

...
Идальго смерил лакея ледяным взглядом, но продолжать в присутствии слуги какие-либо объяснения с дамой счел ниже своего достоинства. Так что далее к дому двинулись они вдвоем, Жан и Мариана.
При этом в голове Луме билось лихорадочное: «Что теперь делать?»
Он, даже не оборачиваясь, не сомневался в том, что и управляющий, и мулат с пистолем, в отдалении, но следуют за ними, и одному Богу ведомо, что сейчас творится в их головах. Дон Эстебан больше никогда и ни в чем не доверится ему, это как пить дать. А Гомес до сих пор не пальнул ему в спину, наверное, только потому, что не рискует пока поднять шум и напугать девушку. А раз так, раз так…
Лейтенант вспомнил их долгий дневной разговор с д'Анженном: одет он пристойно и в городе в глаза бросаться не будет, план, что начертил ему Шарль, Луме запомнил, место, где можно укрыться, пока солдаты будут переворачивать Санто-Доминго вверх дном, - тоже. Дом, полный гостей, невозможно охранять так, чтобы из него нельзя было выбраться. Случая удачнее может и не представится, судьба не любит, когда ее знаками пренебрегают.
На второй чаше весов оставалась только судьба товарища, Жан понимал, что участь его будет незавидна, но, может, выкрутится, не даром он Болтун, каких мало. А даже если не выкрутится, разве ему, офицеру, не приходилось посылать людей на верную смерть? В чем же теперь разница?

Донья Мариана шагала торопливо, в каждом шаге ее лейтенанту чудилось раздражение.
«Бедняжка, - подумал он, - от неприятного разговора так просто не ускользнуть. Как и от назойливого поклонника».
Что ж, если он сделает то, что только что задумал, история с опознанием вора за сим закончится, дон Эрнан не узнает, кто похитил его бумаги, господин с перстнем продолжит досаждать девице…
«Э… дружок, да ты ищешь повод совершить очередную глупость», - упрекнул себя Луме. Хоть и понимал уже, упрекай – не упрекай, а глупость на подходе.

- Прекрасная сеньора, тысяча извинений, но я не могу далее сопровождать вас, - останавливаясь, объявил он испанке.

Та подняла на лакея полный недовольного изумления взор. Казалось бы, какая разница, пойдет с ней слуга или нет, но донья Мариана не хотела сейчас оставаться одна, к тому же она не привыкла, чтобы прислуга ей возражала.

- Отчего же?

- Нууу… Я не могу сказать вам правду,  и не успеваю выдумать складной лжи, - честно признался француз. – Но…

Еще один шанс, глупо упускать и его тоже.

- Если вы попросите у управляющего сеньоры Веги томик Дон Кихота, я буду вам бесконечно признателен!

- Мне кажется, вы излишне приложились к господскому пуншу, - немного растеряно предположила девушка, вглядываясь в лицо дерзкого лакея уже по-настоящему внимательно. А тот, поставив поднос с бокалами на траву, поклонился ей и… сбежал. Однако!

- И как это понимать? - Дон Эстебан наградил доставляющего ему так много хлопот каторжника тяжелым, как крест Иисуса, взглядом.

- Я же сказал вам, мне нужно было убедиться.

- И как, убедились?

- Да. И готов присягнуть, что тот идальго и есть… нужный вам человек.

- А что за прогулки с дамой?

- Донья Мариана приняла меня за лакея и велела сопроводить ее. Слуги не спорят с господами, куда мне было деваться! – попытался оправдаться Луме.

- Благодарите бога, что я не позволил Гомесу выстрелить, -  сухо обронил управляющий. – И на этом мы с вами в расчете. А теперь живо в дом.

Дон Эстебан, сунув ключ в замочную скважину, на мгновение замер. Дверь показалась ему не запертой. Могло ли так выйти, что он сам запамятовал сделать это, слишком озабоченный всей суетой с опознанием? В любом случае солдаты были на месте, второй «лакей» тоже. Беспокоиться не о чем?

- Ваш черед выходить на прогулку, сеньор, – обратился он к Шарлю.

Жан в свою очередь завладел освободившимся креслом и Дон Кихотом.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-04-27 03:41:59)

Оставшись один, Луме раскрыл книгу наугад, но строки расплывались у него перед глазами. Да он и не собирался читать. Скоро вернется Шарль, а потом… все закончится?
Как именно, Жан не сомневался. Все вернется на круги своя, а они – в монастырь под надзор Гонсалеса. В то, что дон Эрнан как-то отблагодарит их, француз не верил. Да и как, собственно? Приплатит сержанту, чтоб тот пореже их лупил? Зная Гонсалеса, стоит предположить, что все станет только хуже, деньги тот возьмет, а наказаниями доверит заниматься своим подчиненным. И все это в том случае, если они с д'Анженном укажут на одного и того же человека А если на разных?
Лейтенант с трудом подавил нервный смешок.
То-то будет весело, хотя такое веселье они могут и не пережить.
Пора писать завещание.
Ни пера, ни чернил в спальне не было, и просить их – пустое дело.
Луме осторожно вынул свечу из подсвечника и пристроил на столе. Подсвечник, массивный, чугунный, нужен был ему для другого.
Со второго удара пленнику удалось отколоть длинную щепку от спинки кровати. Жан прислушался - как солдаты отнесутся к этому шуму. Хотя… о чем он беспокоится, войти в комнату они не могут.

- Что за грохот? – все же грозно окрикнули из-за двери.

- Головой об стену бьюсь. От отчаяния, - огрызнулся узник.

- То-то звук такой тупой, - хохотнул невидимый караульный.

Да уж понятно, какая голова, такие и звуки.
Лейтенант многократно корил себя за каждую упущенную возможность вернуть себе свободу, но на этот раз отчего-то внутренний обличитель помалкивал.
«Эту цену я не готов заплатить», - сказал он де ла Веге, и не солгал.
Значит, и правда, не готов.

Жан поморщился, когда щепка глубоко вонзилась в ладонь.
Вот перо, вот чернила.
Писать именно донье Мариане? Или просто всем тем, кому вздумается прочесть Дон Кихота?
Испанские буквы выходили кривыми, что не удивительно, учитывая инструмент.
«Автор этой книги несколько лет провел в плену в Алжире, где перенес множество бед и страданий, - медленно выводил Луме: со временем строки станут бурыми, но сейчас кровь еще свежа, и надпись выглядит так, будто он заключает сделку с Дьяволом. -  Это позволяет мне считать нас с доном Мигелем товарищами по несчастью. Я не стану уверять вас в том, что мы не заслуживаем той участи, что уготовила нам судьба. Осмелюсь просить лишь об одном, будьте милосердны, не дайте нам сгинуть в  безвестности. Маркиз де ла Рош-Курбон будет вечно поминать вас в своих молитвах за известие о судьбе его сына Жана, а маркиз де Ментенон - о судьбе Шарля д'Анженна. Да хранит всех нас Бог и Пресвятая Дева»
И поставил дату: сентябрь 1690 года.
Вот и все эпистолярные упражнения на сегодня.

Луме отложил книгу, поднялся и подошел к окну, вслушиваясь и всматриваясь в тропические сумерки. Музыка продолжала играть, отсюда ее было не очень хорошо, но слышно. Случайно доставшаяся ему сценка из чужой жизни, - музыканты, зрители, неспешные разговоры и легкий флирт, -  заставляла вновь и вновь вспоминать о доме и нагоняла на Жана тоску. Так что возвращению товарища и сразу же последовавшему рассказу о его части опознания лейтенант обрадовался больше обычного.

- Скоро одним каталонцем станет меньше, - философски заметил он, выслушав всю историю.

Вряд ли дон Эрнан затевал все ради одного только праздного любопытства. С чужими жизнями идальго не церемонился, и раба своего готов был запороть  до смерти, и они, каторжники, спаслись только потому, что из подозреваемых смогли превратить себя в свидетелей.  Это должно было означать, что похищенное представляет для де ла Веги ценность. И чтобы вернуть свои документы, он, возможно, готов на многое.

- И мне его не жаль, - Луме пожал плечами. 

Он снял башмаки, с ногами забравшись на кровать. Штаны и  рубахи им, быть может, оставят. Обувь – вряд ли. Унижаться, выслушивая презрительное «разувайтесь, висельники» Луме не хотелось.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-04-29 02:01:17)

Совершенно неожиданно для Луме Шарль нашел его «перо». И тут же спросил, что это. Жан отговорился «поранился» больше от растерянности, чем от сознательного желания утаить свои заметки в Дон Кихоте.  Как глупо. Хорошо, что д'Анженн, глядя на острую щепку, думал не о причинах, а о возможностях: в какой-то момент они словно поменялись местами, теперь Шарль загорелся побегом, а лейтенант настороженно ждал занавеса и аплодисментов в их пиесе с доном Эрнаном. Как вскоре выяснилось, для занавеса еще рановато.
Им снова предстоит что-то обсуждать или делать по одному? И что же на этот раз?

Тревожно-вопросительный взгляд голубых глаз встретился с непроницаемым черных.
«Хоть полслова скажите, сеньор Эстебан. Мы не заслужили неизвестности!»
Как бы ни так, в ответ только скрипучий звук поворота ключа в замочной скважине.

Вновь оставшийся в одиночестве заключенный в бессильной ярости вцепился в решетку на окне.
«Будьте вы прокляты, испанские ублюдки! За то, что обращаетесь с нами, как с вещами!»

А между тем за этот относительно недолгий промежуток времени за пределами места заточения двух французов разворачивался следующий акт истории с похищенными документами. Солировал дон Эстебан, который не переставал думать о странном конфузе с дверью. Мажордомо не готов был смириться со своей «внезапной забывачивстью».  Но если не он, то кто? Тот, у кого есть ключ – самый очевидный ответ. И у кого же есть ключ?
Когд дон Эстебан говорил солдатам, что ключ от спальни, где он запер каторжников, есть только у него, это не было до конца правдой. Да, управляющий – главный распорядитель замков и ключей в каса де ла Вега. Но есть еще комплекты хозяйских ключей. И если дон Эрнан вряд ли навещал пленных, то донья Изабелла…
Выяснить, что ключ хозяйки пропал, было делом нескольких минут, ее возмущенные причитания по этому поводу длились куда дольше.
Дальше дон Эстебан действовал стремительно и умело: когда долго имеешь дело со зверями, знаешь их уловки, когда долго имеешь дело со слугами и рабами…
Теперь он вел своего спутника не в сад и не в господские покои «к свету цивилизации», а на показ иных достопримечательностей. Знакомый уже Гомес с повадками верного пса и еще один крепкий мулат с факелом шагали с ними рядом.
Тишину коридора разорвал внезапно пронзительный женский крик. Потом еще один. А затем мажордомо пропустил Шарля вперед в проходную комнату, где его дожидался сам хозяин особняка.

- Один из самых необычных моих вечеров, - дон Эрнан скривился. – Хотел бы побыть с гостями, но увы. Скажите мне, сеньор, пока вы оставались в спальне одни, не происходило ли  с вами что-то… о чем мне стоило бы знать?

Отредактировано Жан де Курбон (2021-04-30 22:01:49)

Увидеть д'Анженна снова живым и здоровым было большим облегчением. Пока Шарль отсутствовал, Жан успел вообразить бог знает что, но и реплика вернувшегося товарища, - если это была попытка объяснить, что произошло, - оказалась под стать воображению самого Луме, блуждающего от невероятного к еще более невероятному.

- Какая еще девчонка? – задал он самый очевидный из множества вопросов.

Лейтенант торопливо перебрал в уме всех известных ему в Санто-Доминго женщин, их можно было перечесть по пальцам одной руки и еще оставались пальцы про запас. К тому же вряд ли Шарль мог бы сказать такую фразу о знатной даме.

- Ты случайно не про служанку, которая утром приходила к Гарсии и Мулату? – предположил Жан не слишком уверенно. – Я хотел тебе сказать, тогда еще, что это был подозрительный, учитывая время суток, визит, и она явно пыталась выяснить, кого охраняют солдаты и почему. Я знаю, что женщины бывают очень любопытны, но всему есть предел. После которого можно, - и стоит, -  предположить умысел.

* * *

- Шестая заповедь, седьмая, десятая… Тфу! Вот же болтун, - дон Эрнан в сердцах стянул с головы парик, по случаю торжества, особенно пышный и напудренный, и утерся надушенным батистовым платком: на лбу идальго, там, где естественный цвет кожи проступил сквозь пудру, появились темные разводы. – Вы ему верите?

- Нет, - покачал головой мажордомо. Ничуть не удивляясь, что хозяин советуется с ним по такому деликатному вопросу. Они оба были дворянами, и род его не уступал роду де ла Вега в древности, просто его предки успели разориться и обеднеть, а предки дона Эрнана – наоборот. – Слишком много риска и слишком много усилий только для того, чтобы сказать молодому французу, что он красавчик. Нина пыталась подстроить каторжнику побег, это очевидно. Тем более, что он сознался, что они знакомы. Это может быть правдой, мне уже приходилось привлекать подопечных сержанта для некоторых тяжелых работ. 

- Все же побег! – в голосе де ла Веги звенело с трудом сдерживаемое раздражение. Тяжелая ночь тяжелый день, и то, что теперь он знает, кто наложил лапу на содержимое ларца, еще не повод для радости. - Хорош бы я был, если бы им это удалось! Знаете, дон Эстебан, а ведь я стал, кажется, проникаться… к этим людям. И вот расплата, я чувствую себя задетым, подумать только, какая прыть! Нину завтра же на рассвете отправите на плантацию, а французов… Сержант лучше знает, как наказывают за попытку побега, я полагаю.

В беспристрастном лице мажордомо что-то неуловимо переменилось.

- Обоих? – спросил он. – Обих французов?

- Да вы тоже начали проникаться, как я погляжу? – дон Эрнан прищурился.

- Один из них просил у меня книгу. Книгу! Второй рассказал, что автор музыки, что играли сегодня в саду, любимец французского короля. Я не из тех людей, что закрывает глаза на очевидные вещи, вы это знаете. В противном случае вам бы не понадобилась моя служба. Эти двое – не простолюдины.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-05-01 08:20:57)

- Приходила сюда? И ты так просто об этом говоришь?

Иногда Жан терялся, пытаясь определить, что в беспечности товарища – особенность его характера, а что – игра на публику.

- Как она отперла дверь? Почему ее пропустили солдаты? Почему вообще расспрашивают о том, что произошло, тебя, а не охрану? Или ее не было на месте? Шарль, - тихим напряженным голосом спросил Луме, предчувствуя дурное. – Что бы ты сам мог обо всем этом подумать, окажись на месте дона Эрнана?

Им так часто напоминали о суровом наказании за попытку побега, что теперь лейтенанту очень хотелось знать, что именно преисполненные высокомерной неприязни к каторжникам испанцы под такими попытками подразумевают. Если все, что им в голову взбредет, дело плохо.

- Я еще никогда не видел, что бывает с теми, кто пытался сбежать отсюда, и не смог. Ты видел? Хорошо ли развлечение, нравится ли зрителям?

В голосе его ирония мешалась с горечью.

* * *

Де ла Вега кивнул, соглашаясь.  И тут же вновь нахмурился.

- Плевать на глупую девчонку! Дон Эстебан, если вам хочется быть чьим-то ангелом-хранителем, оставайтесь моим. Если господин Тамарит с умом распорядится похищенным, я окажусь в крепости под следствием!

- Как вы можете думать, что я этого не понимаю?! Я пытаюсь вам сказать…

- Что один из каторжников любит читать, а второй разбирается в музыке?

- Что эти молодые люди привязаны друг к другу. Вы сами это только что подтвердили.

Мажордомо сцепил пальцы в замок, план, который его посетил, требовал более подробного объяснения.

- Завтра может быть уже поздно, но прием еще не закончился. А ночью, по дороге домой, с господином Тамаритом может случиться, что угодно. Найти надежного человека за такой короткий срок невозможно, но я ваш ангел-хранитель, не так ли. И у меня есть ключ от комнаты, где такой человек имеется.

Дон Эстебан замолчал, и мужчины долго смотрели  друг другу  глаза.

- Это безумие, - пробормотал, наконец, дон Эрнан. – Жан? Вы ведь говорите о нем? Он так смотрел на мою шпагу сегодня ночью, что мне, признаться, стало не по себе. Но что если он просто воспользуется случаем и сбежит?

- Я не рассказал вам, mea culpa, вчера днем я поднялся на крышу флигеля, взглянуть, как продвигается ремонт. Глупая затея, но мое желание во всем услужить вам и самолично за всем проследить, обернулось…  Я оступился на черепице, и Жан не дал мне упасть. А Шарль не дал сорваться Жану. Я очень рассчитываю на то, что «месье де Луме» не сбежит. И сделает все, что нам нужно.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-05-02 02:31:21)

- У Тамарита должен быть помощник, – кивнул Луме, еще не успокоившись окончательно, но соглашаясь с тем, что обвинить их, с трудом отстоявших свою непричастность к ограблению, еще в каком-нибудь наказуемом проступке - сейчас не та забава, что была бы важна для дона Эрнана. – Наобоум, ничего не зная ни о доме, ни о порядках в нем, сунуться на поиски важных документов – безумие. Если твоя рабыня – он и есть, надеюсь, де ла Вега сможет извлечь из этого открытия пользу, а не просто сорвать на девчонке свое раздражение.

Характер ворвавшегося в их жизнь испанского идальго оставался для Луме терра инкогнита. Он видел что-то одно, управляющий говорил другое, слуги болтали о третьем. Как говорится, истина где-то рядом. И Жану хотелось бы подобраться к ней поближе, потому что опасно ошибаться в оценке людей, от которых может зависеть твоя судьба.

- Чтобы предать хозяина, нужны серьезные основания, тебе не кажется? И Тамарит отнюдь не красивый парень.

Француз вспомнил сценку в саду. По крайней мере одной даме сеньор Тамарит не по нраву, но все женщины разные, тем более, сейчас они говорят о рабыне.

Жан поднялся с кровати. Так выходило, что окно становилось его излюбленным местом в спальне.

- А вот ты – наоборот, даже со шрамом и даже в ливрее, а уж в камзоле был бы похитителем дамских сердец. Может, девчонка искала защитника? С одной стороны Вега, с другой – Тамарит,  поняла, что ввязалась в опасную игру, а тут ты. Чем не возможность? Она ж не могла знать… Что ты ей не поверишь.

Пауза была короткой, но различимой. Потому что сказать Луме хотел другое. Просто не знал, как. Сказать, что перспектива побега, кажется, была реальной, и что он понимает, что не в доверии к рабыне тут дело, и что Шарль сглупил, не воспользовавшись своим шансом обрести свободу, и что он ему за это благодарен.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-05-02 21:31:46)

Впервые они так много говорили о женщине.
Которую, кстати, Жану даже не посчастливилось увидеть. Но когда мужчина начинает рассуждать, красив ли он, пусть даже в шутку, на ум приходит только одно.

- Мне кажется, она тебе понравилась, - предположил Луме, услышав от Шарля очередное «если бы». – Но, боюсь, ничего нельзя уже исправить, ни ее поступков, ни твоих, что сделано, то сделано, а что сказано – то сказано. Если ты считаешь, однако, что Веге стоит знать про возможную связь девушки и похитителя его документов, давай попросим у его испанской светлости аудиенции.

Лейтенант сделал два шага к двери, но постучать в нее и позвать охрану не успел: послышался привычный скрежет ключа в замочной скважине.
Это снова оказался управляющий.

- Вы, сеньор, - он кивнул Жану. - Мой хозяин желает говорить с вами. 

Оглянувшись на д'Анженна, Луме пожал плечами, предлагая оценить удивительное совпадение намерений. Между тем, побегов ему никто не предлагал, хорошенькие рабыни по его душу не являлись, что нужно от него дону Эрнану… Что ж, что-то, наверное, нужно, раз зовет.

На этот раз Шарль остался один на довольно продолжительное время. Когда дверь распахнулась в следующий раз, пожилая, но все еще дородная и крепкая телом негритянка втолкнула в комнату молодую и хрупкую. Сорочка на девушке была разорвана на спине и потому не держалась на плечах, та неловко прихватывала ткань на груди, тихо и протяжно всхлипывая.

- Хозяин велел передать, что вы заночуете в этой комнате, - сообщила  рабыня д'Анженну. – И Нина тоже. Сейчас принесут ужин.

Она повернулась к кому-то, стоящему в полумраке коридора, и приняла от него поднос с остатками лакомств, что подавали гостям.

- Сладких снов, сеньор, - толстуха ухмыльнулась, очень аккуратно, едва заметно, потому что черные рабы давно научились не злить насмешками белых господ, но взгляд ее был красноречивее слов. – В графине осталось немного вина, если заснуть не получится, обязательно выпейте, хозяин сказал, что оно когда-то было доставлено с вашей родины.

Отредактировано Жан де Курбон (2021-05-03 07:24:15)