Этот простой в сущности вопрос застал девушку врасплох.
Покуда слышен был угасающий с расстоянием шум оставленной за спиной битвы, мысли Отильды продолжали оставаться с теми, кто уже пал, ведь то были верные ей и ее семье люди, а Робера она помнила с детства. И с теми, кому, быть может, уж не посчастливится увидеть завтрашний рассвет, хотя сожаления о судьбе последних исходили больше от сердца, от природы доброго и милосердного, нежели от разума. 
Пока она, подобно многим юным созданиям, пыталась разобраться со своими чувствами, шевалье де Термез, как и полагалось мужчине и рыцарю, оказался более практичен.

- Мы добирались из Каркассона в Фонфруад, эн Онфруа, - пояснила дочь Арно де Бедельяка. – Таково было желание моей матери. Но после всего того, что произошло на реке, моим самым заветным желанием является желание вернуться обратно в город под опеку донны Агнес.

Отильда вновь вспомнила предостережение крестоносца. Вот кто был бы полностью согласен с ее матушкой. И в отношении безопасного в случае войны убежища. И в отношении Добрых людей.

- Как вы думаете, можно ли будет… Решить дело миром? - осторожно поинтересовалась девушка у своего спутника. – Я имею в виду, между нами и франками?

Вновь недовольно ловя себя на мысли, что, поставь рядом двух мужчин – окситанца и француза, - они были бы похожи, как братья. И почему в таком случае Господь желает для них такой странной и непримиримой вражды?

Отильда тоже вздохнула. Такие же или похожие речи она уже слышала в Каркассоне, и они предполагали войну, а не мир. Невозможно не защищаться, когда в твой дом вторгается враг. Но можно ли договориться, осыпая друг друга упреками?
«Это все из-за того города, из-за Безье, - поняла она. – Там случилось что-то страшное. И впереди только война..»
Она слышала также тихие разговоры о том, что крестоносцы не чинят вреда тем, кто склоняется пред их властью. Только чья это власть? А что если Божья, ведь эти люди посланы самим Папой, и, говорят, в их рядах не только воины, но и священники. Шевалье де Термезу проще, он не верует в того бога, в которого верит она, ее мать… и те, кто вторгся в Окситанию.

Девушка невольно накрыла ладонью крест на груди, а потом постаралась спрятать его поглубже за ворот платья. Оно, к счастью, уже подсохло на жаре и больше не походило на мокрую тряпку. Неужели наступит тот день, когда вчерашние друзья и соседи возненавидят и ее тоже потому, что ее бог велит крестоносцам опустошать цветущий южный край?
Надо сказать, что размышляя о друзьях и соседях, Отильда главным образом имела в виду молодого рыцаря, чья рука уверенно и в то же время бережно удерживала ее  в седле. В растерянности от собственных мыслей дама перевела взгляд на реку, от которой они, как и прежде, оставались всего в двух шагах. И начала наблюдать за влекомым течением дубовым листком. Вот так и она сам подобна сейчас этому листку, оторвана от дома и брошена судьбой в неизвестность.

- Куда мы едем, эн Онфруа? - наконец, спросила донна де Бедельяк. – Разве Каркассон не вверх по течению?

Отредактировано Отильда де Бедельяк (2014-12-11 09:16:54)

- Значит, мы говорим об одной и той же женщине, - Отильда обрадовалась, словно ребенок, обнаружив что-то, объединяющее ее с шевалье де Термезом. – Виконтесса опекает меня уже полтора года, и все это время я больше бываю при дворе в Каркассоне, чем дома. А вы, значит, вассал виконта? Мой отец присягал на верность графам де Фуа, но родители хотели, чтобы я… постигала всякие куртуазные искусства при более пышном дворе.

Тут донна де Бедельяк залилась предательским румянцем и мысленно поблагодарила Господа за то, что молодой рыцарь не может сейчас толком видеть ее лица. Хотя в чем неловкость, разве стоит стесняться пения трубадуров, фокусов жонглеров и звуков лютни и флейт, взлетающих к задрапированным шелком сводам величественного и гостеприимного замка, и того ощущения радости, что царило в Каркассоне?

- Так  что я хорошо знаю и супругу эна Раймона-Роже, и прочих придворных дам. Удивительно, что я никогда раньше не встречала вас...

Чего греха таить, трудно запомнить человека в толпе, а виконт Тренкавель был щедрым и гостеприимным хозяином, так что замок его редко пустовал. Девушки из свиты дамы Агнесы, бывало, судачили о рыцарях, особенно, о молодых и пригожих, но Отильда старалась избегать подобных разговоров. Наверное, зря…

- В Каркассоне сейчас все пришло в волнение, со всех окрестностей люди сбегаются под защиту городских стен, горожане готовятся к осаде. А виконт…

Туд девушка замолчала, потому что ей почудилось какое-то движение в камышах.

- Эн Онфруа, - прошептала она, не скрывая тревоги, и указала своему спутнику на смятый след, ведущий из воды на берег. - Взгляните туда. Да, вон туда. Вам не кажется, что там кто-то есть?

- Его надо перевязать! – Отильда полностью оправдала репутацию глупого создания и даже спрыгнула с Канрита на землю, намереваясь самолично этим заняться.

- Да вы что госпожа! Негоже вам ручки марать, - тут же спохватилась до того помалкивающая Годерна. Может, ее великодушная хозяйка и готова была в каждом встречном видеть рыцаря, более практичная служанка ее сразу разглядела, что одежда на незнакомце потрепанная и ни гербов, ни прочей вышивки на ней нет.
- На нем еще и кольчуга, разве перевяжешь?

- Ну хоть что-то же можно сделать? – не сдавалась девушка. Наклонившись над мужчиной, она сняла шарф и, сложив его в несколько раз, просунула через ворот под заляпанные кровью кольца. Рана была недавняя, кровь еще толком не запеклась, и Отильду это внезапно напугало. Сколько еще крестоносцев рыщет по берегу? И что будет, если они с эном Онфруа наткнутся на какой-нибудь еще отряд северян?

На одежде раненого не было креста, но донне де Бедельяк было невдомек, что если рыцари и их сержанты нашивали кресты с гордостью, то наемники, вроде рутьеров, не утруждали себя возней с иглой и ниткой. В остальном незнакомец во многом походил на ее соотечественников, по крайней мере был по-южному черноволос.

- Даже если он очнется, вряд ли сможет встать и тем более сесть в седло, - предположила она, понимая, что даже до ближайшего крестьянского двора им все еще нужно добраться.

- Оставьте, эн Онфруа, - Отильда оценила великодушие шевалье де Термеза и желание уберечь ее от неприятного зрелища, но разве время сейчас думать о приличиях, присущих мирной жизни. – Гибель моих спутников на реке была ужасным зрелищем. И никто не спрашивал меня, желаю я его видеть, или нет. Я справлюсь, уверяю вас. Мы с Годерной справимся.

Служанка только руками развела.

- И то правда, мессены, с ранами мы управляемся ловчее вас. А коли хотите помочь, принесите воды и чистого полотна. Иначе наш красавец будет перевязан дамскими рукавами, как рыцарь на турнире.

Донна де Бедельяк невольно улыбнулась. К Годерне понемногу возвращалось ее неуемное красноречие, и Отльда была рада, что ее служанка, которую она скорее воспринимала, как подругу и наперсницу, уже полностью отправилась от страшных событий на плоту. В юности все кажется легко, даже смерть. А уж коли смерть чудом тебя миновала, жизнь сразу же видится прекрасной вдвойне.

Две девушки склонились над раненым, и очень скоро плечо и грудь его спеленала тугая повязка из принесенного Креспеном холста. Рана оказалась чистой, - спасибо реке, - и большую часть удара приняла на себя кольчуга. Если бы не она, чуда не сотворили бы ни ловкие женские руки, ни молитвы северному и южному богу.

Отредактировано Отильда де Бедельяк (2014-12-15 00:45:06)

Отильда слушала, не перебивая. И на взгляд, жадный и пристальный, не оскорбилась и не испугалась его. Раненому человеку не до учтивости.
Рассказ Гильома из Перонны звучал складно, и все же девушку не оставляло смутное беспокойство.
Это не то, что она хотела услышать?
Или все оттого, что рана показалась ей слишком свежей? Такой, что и бой должен был быть недавним. Отчего же они ничего не слышали?
«Да ведь он в воде лежал, этот бедняга, - принялась уговаривать сама себя донна де Бедельяк. – Оттого и кровь не запеклась. А евреев обобрали те самые крестоносцы, что потом и на нее напали. И тот синеглазый в реке… наверное кровь с себя смывал!»
Девушка закусила губу. Последняя мысль была ей неприятна.
«Если бы они ограбили евреев, с повозками и всем скарбом, разве позарились бы на мой сундук?»
Сундук Отильде почему-то жалко не было. Она туда даже не заглядывала. Но причиненная ей обида закипала солью на ресницах каждый раз, когда юная окситанка вспоминала северян. Разве можно сравнивать любезного и заботливого шевалье де Термеза с тем типом на плоту? Так отчего же постоянно хочется их сравнивать?!