- Я провожу вас всюду, куда вы пожелаете, - де Термез попытался изобразить поклон, сидя в седле. Как и его прекрасная спутница, рыцарь за сутки пути к Каркассону не раз задумывался о предстоящей разлуке. Себя приходилось одёргивать: не дело "доброму человеку" мечтать о девушке из католической семьи. И всё равно мысли вновь сворачивали на привычную дорожку, неизменно приводя к вопросу: почему католики, читающие те же Святые Писания, пусть и на латыни, а не на langue d'oс, не могут жить в мире? Неужели для того, чтобы доказать любовь к своему Богу, им нужно проливать кровь - неважно, христианскую, магометанскую или иудейскую?

От возвышенного раздумья переходили к земному: до предместья Сен-Мишель, восточных ворот Каркассона, оставалось всё меньше и меньше. Смог ли виконт де Тренкавель укрепить город достаточно для того, чтобы его стены выдержали натиск незваных гостей? Краткого знакомства с крестоносцами хватило, чтобы понять: эти волки умеют кусаться. Если даже в одном исподнем кое-кто из северян рубит мечом направо и налево, то силу их атаки при полном вооружении лучше не представлять.

Тем не менее, подъезжая к Каркассону, Онфруа и его спутники не видели ни одного вражеского отряда. Значит, ещё есть немного времени, чтобы подготовить дорогим гостям горячий приём. Интересно, большие ли в Каркассоне запасы стрел и пакли?

Что до Гильома из Перонны, то за недолгую дорогу он проронил едва ли десяток слов. Видимо, слабость от раны усугубляла природную молчаливость наёмника - не самое последнее для мужчины качество. Отлежаться бы раненому в замке Кабаре - но, увы, от этой мысли пришлось отказаться, чтобы не продлевать путь и не заставлять виконта де Тренкавеля ждать понапрасну.

В Каркассон небольшая кавалькада въехала уже вечером и, не мешкая, отправилась на главную площадь города. Жители Каркассона сновали туда-сюда: горожанки в чепчиках носили воду, мужчины таскали к воротам брёвна из разрушенного погреба при кафедральном соборе, дети пытались помогать старшим. Не раз в гуле толпы раздавался жалобный рёв какого-нибудь пострелёнка, получившего оплеуху, чтобы не путался под ногами. Из обрывков разговоров, случайно долетавших до ушей путников, становилось ясно, что весть о взятии Безье уже долетела до каркассонцев и первейшая их задача - не повторить судьбу соседей.

Перед дворцом виконта, укрывшимся в тени ещё не порубленных на укрепления старинных деревьев, де Термез спешился и подал руку донне де Бедельяк.

- Вот и конец пути, донна Отильда, - сказал рыцарь, давя грусть в голосе, - да хранят вас небесные силы, а здесь, на земле, вас и донну Агнес будем оберегать мы - верные вассалы её сына.

Первой шальной мыслью, посетившей Онфруа, было прямо тут же, на площади, признаться де Бедельяку в чувствах к его дочери, вспыхнувших с первого взгляда, и просить руки донны Отильды. Рыцарь сделал шаг навстречу отцу девушки, но проснувшийся в последний миг разум удержал де Термеза от опрометчивого поступка. Слишком велика была бы расплата в случае неудачи. К тому же, говорить о любви посреди возводящихся укреплений, тревожного людского ропота и жалобного мычания скота было неуместно даже для уроженца провансальского Юга.

Тем не менее, некоторое презрение, с которым де Бедельяк говорил о монахах, породило в душе де Термеза слабую надежду. Если отец донны Отильды не жалует католическое духовенство (впрочем, кто его вообще жалует, за исключением самих монахов?), возможно, он симпатизирует Добрым Людям или хотя бы не считает их еретиками... Впрочем, это станет ясно со временем.

- Приветствую вас, мессен, - поклонился рыцарь, - меня зовут Онфруа де Термез. - Волею судьбы я встретил донну Отильду, когда на неё и её спутников напали крестоносцы. Случилось это в двух днях пути отсюда. Поскольку негоже оставлять даму в беде, я вызвался проводить её в Каркассон, тем более, что мой путь лежал туда же - я вассал виконта де Тренкавеля. Верно, и вас сюда привела клятва верности своему сеньору?

- К сожалению, имущество донны Отильды заинтересовало наших гостей больше, чем моя вера, эн Арно, - сказал де Термез, чувствуя, как душу гложет стыд.

Разговор неожиданно принял сложный оборот. Обойти молчанием историю на берегу Ода было нельзя, но сказать правду значило бы признаться в собственной слабости. Отец донны Отильды полагает, что видит перед собой человека храброго - и он не ошибался, но в истории с крестоносцами силы были слишком неравными. Что до выскочивших из кустов головорезов... Рыцарский долг одновременно велел и дать укорот разбойникам, посмевшим напасть на крестоносцев, и защитить попавшую в беду даму. Но помогать явившимся в Лангедок врагам было выше сил де Термеза. Драться плечом к плечу с северянами, которые завтра же явятся под стены Каркассона или замка де Бедельяк? Ну уж нет.

Не оправдываясь и не приукрашая истину, по дороге в Круглую комнату рыцарь рассказал де Бедельяку историю своего знакомства с его дочерью, помянув и препирательства с одним из крестоносцев, и внезапное нападение грабителей. Онфруа знал, что рассказ выставляет его самого не в лучшем свете и надеялся исправить впечатление о себе в скорой битве с крестоносцами.

Перешагнув порог, мужчины оказались в небольшой комнате с высоким потолком и оружием на стенах. Алые лучи уходящего за горизонт солнца играли на тяжёлых шторах с витыми золочёными шнурами, зажигали искры на мечах и щитах и отблесками ложились на лица присутствовавших в зале мужчин. Де Бедельяк и де Термез вместе со спутниками прибыли одними из последних, но, к счастью для них, недавно начавший говорить де Тренкавель ещё не закончил свою речь.

- ... В этом воинстве, - продолжал молодой виконт, - более тридцати тысяч рыцарей и наёмных солдат. Самое большее через день оно будет у наших ворот. Никогда наш Юг не знал такого нашествия. Кровопролитие в Безье - свидетельство тому, что миром уладить дело не выйдет. Не с миром, но с мечом идут к нам крестоносцы - лить кровь, жечь костры и упиваться слезами наших женщин и детей. Но мы можем дать им достойный отпор. За Каркассон!

- За Каркассон! - разнеслось по залу. Рыцари и бароны вели себя по-разному: кто-то молчал, кто-то обещал развесить крестоносцев на городских воротах, но ни один человек пока не стал открыто перечить виконту.

- Доблестные мессены! - сказал чуть погодя Раймон-Роже, подняв руку в знак просьбы унять шум. - Я хотел бы попросить вас о помощи. Кто вызовется сопроводить мою супругу с сыном до владений её родственника, короля Арагона?

- Ваша милость, я поеду с эном Арно во владения его величества короля Пере, - не колеблясь, сказал де Термез, став рядом с де Бедельяком.

В просьбе виконта де Тренкавеля молодой рыцарь увидел возможность показать, на что он способен, отцу донны Отильды. Если бы эн Арно решил остаться в Каркассоне, Онфруа бы тоже последовал его примеру. Впрочем, кто сказал, что им не придётся вместе сражаться против северян под стенами города? Путь до Пиренеев займёт несколько дней - при условии, что Арьеж обмелел достаточно для того, чтобы не затруднять переправу. За это время крестоносцы дойдут до Каркассона, но едва ли ограничатся одной-двумя атаками. Стольный град - лакомый кусочек не только для Симона де Монфора, аббата Сито и прочих вожаков похода, но и для примкнувших к рыцарям наёмников и простых бродяг. Последние, если сражение с крестоносцами затянется, могут махнуть рукой на город и рассыпаться по зелёным провансальским долинам до самого Памье, а то и до Тулузы - никакими клятвами грабители и прочий сброд не связаны. Да, обратный путь в Каркассон будет жарким вовсе не из-за августовского зноя!

Вместе с де Бедельяком и де Термезом вызвались ехать ещё трое рыцарей, в том числе кузен последнего, Жослен де Минерва. Старшим из всех был эн Арно, которого Раймон-Роже де Тренкавель назначил главой похода. Онфруа молча одобрил это распоряжение - других рыцарей, за исключением Жослена, он не знал, но по виду эн Арно был самым старшим из всех, а значит, самым искушённым в боях и по-житейски мудрым. По тому, как он разговаривал с виконтом, да и с ним самим, де Термез счёл де Бедельяка человеком решительным и жёстким к слабости - своей и чужой.

Далеко не последнюю роль в выборе Онфруа сыграла и надежда на то, что вместе с Агнес де Монпелье и её стражей к Пиренеям отправится и донна Отильда. Под защитой отца (а также одного влюблённого рыцаря и нескольких невлюблённых) ей будет безопаснее, чем в городе, к которому не сегодня-завтра явится блещущее сталью крестоносное воинство.

Де Тренкавель не стал задерживать рыцарей, вызвавшихся проводить его супругу, и вскоре небольшой отряд покинул круглую комнату, чтобы встретиться с виконтессой и её сыном.