- Сгинул, видать, сеньор твой, - задумчиво заметил Ламбер, оставляя за Тибо право выбора направления движения. Вечерело, и если до темноты они не разыщут блудного нормандца, разумнее будет вернуться. А потом… Потом времени на поиски и вовсе не будет, они и так подзадержались вдали от своих. С другой стороны, для того, чтобы помереть, много времени никому не требуется, будь ты хоть простолюдин, хоть первый рыцарь.
- Не сгинул, - убежденно возразил Тибо, - кто пил из Христовой чаши, сгинуть не может!
Оруженосец де Блева тихо хмыкнул. История с кубком и чудесным исцелением Гвидо и жены виллана уже начала забываться, смазанная суетой последних дней, но еще не забылась до конца, и каждый относился к ней по-разному.
- Ну, раз так, он сам чудесным образом появится, - предположил Ламбер с убийственной серьезностью, скрывавшей изрядную житейскую иронию.  - Нужно просто ждать его в правильном месте.
- Вроде того, - согласился Тибо. – Вернемся к месту боя, а уж там видно будет…

Ориентироваться по закатному солнцу, краем диска упирающемуся в гряду Пиренеев, было проще простого, а скакать налегке – по-своему даже приятно. Если не думать о собственной беззащитности против очередной стрелы. Ни кольчуги, ни щита… Может, от удивления и палить никто не станет?
Так утешал себя Готье, поторапливая отдохнувшего в крестьянском стойле коня. Куда именно ехать, чтобы найти своих соотечественников вернее, а главное, быстрее, чем это сделает разведка южан и сами южане, он не знал. Но помнил свой разговор с Понтье на счет реки и уходящий на север след колеи, оставленной в траве тяжелой повозкой. Сейчас наверняка этого следа уже и след простыл, примятая трава со временем поднимается новь, сбивая с толку возможных преследователей.
Отильда, пожалуй, была бы разочарована, имей она возможность заглянуть в мысли рыцаря и выяснить, что думает он вовсе не о ней. Ну, что поделаешь, таковы мужчины. Дав донне обещание вернуться к ней, стоило позаботиться о том, чтобы не прослыть лгуном, то есть остаться в живых.

- Ну, вот, никого, - констатировал Ламбер, когда они добрались до места стычки. – Через четверть часа, похоже, стемнеет. Граф будет в ярости.
- А графу-то что за забота?
- Так он ярится из-за мальчишки, что с твоим господином уехал.
- Про мальчишку ничего сказать не могу, он из чаши Христовой не пил, и потому….
Гвидо не успел закончить свою мысль, приметив на дороге далекий силуэт верхового.
- Глянь-ка, всадник!
Ламбер, присмотревшись, торопливо перекрестился.
Синяя кота с золотыми львами… Это действительно был нормандец, он возвращался один, причем совершенно не с той стороны, куда уехал.
- Чего скучаем? - любезно осведомился Готье, когда расстояние между ним и встречающими позволило заговорить. – Граф разбил лагерь? Тогда в лагерь, и поживее!

Отредактировано Готье де Прэ (2015-05-27 19:36:03)

Шевалье де Бедельяк остаток дня провел в обществе назначенных ему де Блевом тюремщиков. Племянник больше не проявлял к родичу интереса, и эн Арно платил молодому французу той же монетой. Между ними стояла война и кровь, а через подобное переступить непросто.
Все, что оставалось пленнику, по дороге стараться не вывалиться из седла со связанными руками, а попутно наблюдать за франками, пытаясь угадать их дальнейшие планы.
Он не пытался оказаться рядом с виконтессой и тем более заговорить с ней, дама оставалась под надзором людей графа. Но очень скоро заметил, что ни старого Бернара, ни маленького виконта нет среди пленников. Погибли? Нет, тогда несчастная мать не вела бы себя столь спокойно. Бежали? Чудесное везение и еще одна капля надежды в скорбной чаще постыдного плена.

Крестоносный отряд между тем продолжал свое движение, причем северные рыцари, похоже, не опасались погони и любого рода возмездия со стороны местных сеньоров. Они двигались медленно, а затем крестоносцы и вовсе разбили лагерь на берегу реки, и сердце Бедельяка наполнилось горечью. Уж больно вольготно чувствовали себя пришельцы на южной земле. Теперь он думал о том, что даже если его дочери посчастливилось добраться до Памье, горожане вовсе не обязательно преисполнятся праведным гневом и поспешат на помощь мадонне Агнес. А значит, франки вернутся под Каркассон так же беспрепятственно, как они вторглись во владения Фуа.
При множестве прекрасных традиций, что дала миру благословенная земля Ок, оказывается, нет у них традиции приходить на помощь соседу, коли к тому беда нагрянула. Где же родичи молодого Тренкавеля в тот час, когда ему нужна подмога? Король Пере у себя в Арагоне, Фуа – в горах, а граф Тулузский и вовсе в рядах крестоносцев. Вот и весь печальный сказ.

Незадолго до заката при Бедельяке сменились тюремщики. Он видел, как Ламбер и Тибо уезжают куда-то на восток, а из обрывков разговоров понял, что отправились они разыскивать того рыцаря, которому он был обязан разбитой головой и своим пленением. Эн Арно мысленно пожелал всем им сгинуть в холмах, но надежды его не оправдались, когда багровое солнце почти полностью сползло за горизонт и на траву легли длинные вечерние тени, франки вернулись, и южанин даже издалека признал своего скакуна.
Везуч. Не скакун, а его седок, разумеется.
Даже если этот человек, по словам де Блева, и ездил на поиски его Отильды, не похоже было, что поиски эти увенчались успехом. И все же самое мучительное для человека- неизвестность. Поэтому шевалье де Бедельяк поднялся с пожухлой травы, и, не смотря на протесты охраны, направился к двум рыцарям: тому, что вернулся, и тому, что его встречал.

Готье обернулся, с интересом разглядывая отца Отильды. Которого, признаться, во время боя он запомнил куда хуже, чем его булаву.
Крепкий мужчина с грубоватыми чертами лица, его нежная дочь совершенно не похожа на родителя. Если донна удалась статью в мать, то северная кровь определенно на пользу этому семейству.
Голубые глаза нормандца насмешливо сверкнули.
- С вашей кузиной все просто замечательно, Амори. Я даже подумываю о том, не сделаться ли мне отцом какого-нибудь очередного вашего родственника. Двоюродного племянника… Или племянницы…
Беспечная улыбка мелькнула на бледных губах де Прэ и тут же истаяла.
- Беда в том, Амори, что у вашего родича есть не только прелестная дочь, но и воинственные приятели. Нас угораздило вырезать не только людей Тренкавеля, но и каких-то местных доброхотов, взявшихся их проводить по своей земле. Где-то неподалеку есть замок, хозяева которого жаждут нашей крови. Я видел их мельком, крепкие парни. И, я бы сказал, азартные… Я точно не знаю, когда все произойдет: вечером, ночью, на рассвете, но у водички будет жарко.

Эн Арно, к счастью, не слышал, какие потрясения ожидают его семейство. Иначе он дважды бы проклял тот миг, когда меч северянина оказался проворнее его булавы. Не слышал он и остального разговора, что мог бы порадовать пленника и вернуть ему утраченную было веру в соотечественников. Бедельяк успел заметить только, что при его приближении французы замолчали. Но это не смутило рыцаря. Он понимал, что положение его неопределенно, и не исключено, что и новоявленный родственник, и второй франк - его друг тяготятся сложившейся ситуацией.
Южанин все еще полагал себя излишним, а значит, ненужным свидетелем, «подвига» крестоносцев с похищением знатной дамы. И понимал, что дальнейшая судьба его все еще не решена окончательно.

- Мессен де Блев так много говорил о вас, - криво усмехнулся эн Арно. В это момент он склонил голову, приветствуя Готье, и потому надеялся, что насмешку эту скрыли подкрадывающиеся с востока сумерки, - так что я поневоле дожидался вашего возвращения. Чтобы поблагодарить за вмешательство в бой. Не то, чтобы мы полностью разрешили наши семейные разногласия, - Бедельяк красноречиво перевел взгляд на связанные руки, - но, по крайней мере, не пришлось пролить родную кровь.
Светская беседа требовала какого-то продолжения, и пленник, не скрывая иронии спросил:
- Вы любите кататься в одиночестве, мессен де Прэ? Как вы находите наш Юг?

- Ваша дочь? О, она в полной безопасности. В небольшой деревушке неподалеку. А может, уже и в замке. Мирпуа, кажется, так зовут местного сеньора. И она очень беспокоится о вас, мессир де Бедельяк. Поэтому, почему бы вам, пользуясь оказией, не присоединится к ней? – Уже без экивоков предложил де Прэ, с сожалением передавая мех с вином Тибо. Если продолжать к нему прикладываться без меры, он, чего доброго, упадет и заснет, так и не переговорив с графом. – Виконтессе Тренкавель вы сейчас ничем не можете помочь. А вот каким-нибудь неосторожным словом или поступком навредить – очень даже… Амори, вразумите вашего родича, - Готье благоразумно переложил этот груз на плечи друга, и, пошатнувшись, шагнул по направлению к светлому пятну графского шатра. – А я… Навещу своего высокородного соотечественника. Время не терпит.

Сержант без приглашения поплелся за своим непоседливым рыцарем, чья способность самостоятельно стоять на ногах вызывала у Тибо заметные сомнения. В таком состоянии и удирать, и сражаться - одинаковая глупость.
Нормандец поискал взглядом «яблоко раздора», белокурую даму, чье супружество стало нынче причиной не только всех ее бед, но и этого рейда, крови, что уже пролилась и, возможно, еще прольется до наступления завтрашнего рассвета. Но не нашел. Может, мессир де Понтье уже любезно разделил с ней шатер и ужин? Что ж, скоро узнаем.
Оруженосец у полога графских чертогов, наверное один из немногих уцелевших сегодня, соблюдая церемониал даже посреди войны, сначала доложил графу о появлении де Прэ, а потом пропустил рыцаря вовнутрь, туда, где терпко пахло хмелем, потом и жаренной рыбой, тем единственным ужином, которым щедро поделилась с людьми южная река.

Неожиданное великодушие вернее всего сбивает людей с толку. Эн Арно, как и любой пленник на его месте, желал свободы, но совершенно не надеялся на то, что столь легко получит ее.
Бежать? Похоже, это было нетрудно, если не принимать во внимание последующего ночного брожения по холмам, но это были знакомые ему места, и рыцарь не сомневался в том, что, даже безоружный, отыщет дорогу к человеческому жилищу, не сделавшись добычей диких зверей. Но неужели франки не понимают, не опасаются того, что он, добравшись до своих, немедленно выдаст их местоположение местному сеньору? С него не попросят хотя бы честного слова о молчании? Крестоносцы столь беспечны, столь самоуверенны, или он просто не знает всех подробностей происходящего?
Благодарно кивнув, южанин принялся жевать хлеб и рыбу, подкрепляя силы и пользуясь тем, что это хоть как-то оправдывает недостаток красноречия. Потому что шевалье же Бедельяк не знал, что говорить.
Привет кузену и кузине… Племянник мимоходом напомнил ему, что и жизнью сына он тоже обязан великодушию этих двух северян.
- Я надеюсь, что мы еще встретимся, эн Амори, - тихо промолвил он, наконец. -  Встретимся, и у меня будет возможность отплатить вам и вашему другу за сегодняшний день. По-родственному и просто по-человечески. Берегите себя…
- Давайте-ка, мессир, я провожу вас к реке, - предложил понятливый Ламбер. – Руки вымыть, воды попить, а там, может, и по нужде отлучиться. У воды камыши, шаг другой, и не видно ни зги…