Этой ночью Эстела спала мало и плохо – не давало уснуть беспокойство об уехавших брате, кузене и том молодом крестоносце, что уехал с ними, хотя в последнем девушка не отдавала себе отчета. Напрасно пытаясь отогнать навязчивую тревогу, пытаясь успокоить себя сказанными на прощание словами эна Раймона о том, что их поездка окажется не опаснее утренней прогулки, юная донна так и проворочалась до утра, и почти обрадовалась, услышав торопливые шаги.
- Донна Эстела, просыпайтесь!
Голос служанки звучал странно тревожно, и сердце Эстелы защемило от недоброго предчувствия. Неужели беда настигла ее брата? Или несчастье с кем-то из его спутников?
- Что случилось, Раймонда? – девушка изо всех сил прятала вновь пробудившийся страх. Если сейчас понадобится ее помощь, нужно сохранять ясность мысли, - Вернулся Пьер-Роже? Или...
- Нет, донна, они еще не возвращались, а вот утром привезли донну Отильду, раненой – да рана, видно, тяжкая, она, бедняжка, белая, что твое полотно, слаба совсем, лежит только и плачет...
-Боже мой! – известие было не лучше того, которого боялась Эстела. Донна Отильда де Бедельяк, немногим ее старше, с которой они знакомы с детства... У какого же подлеца поднялась рука на беззащитную девушку?!
- Приготовь все, что нужно – воду, вино, мазь, чистое полотно... Я сейчас приду.
Одеваясь и собирая волосы, чтобы не мешались во время перевязки, Эстела с внезапной ясностью и отчетливостью осознала – война действительно началась. И пройдя через эту войну, ее Юг уже не станет прежним... Но об этом можно подумать потом, а сейчас надо спешить.
Одного взгляда на бледное, без кровинки лицо подруги девушке хватило, чтобы понять – рана действительно серьезная, серьезнее, чем все, с чем приходилось иметь дело до этого... Привычно расставляя и раскладывая все необходимое для промывания и перевязки раны, Эстела негромко говорила, стараясь хоть немного отвлечь Отильду от ее боли.
- Ваши беды позади, милая, вы среди друзей. С божьей помощью и рану вашу удастся исцелить, и все будет хорошо...
Не особо задумываясь о том, что именно она произносит, Эстела осматривала рану. Утешительных новостей осмотр не добавил, порез, хоть и не слишком глубокий, носил все признаки воспаления. Девушка как могла тщательно промыла рану водой с вином, наложила повязки – сделала все, что было в ее силах, и теперь оставалось уповать лишь на милость божью и на то, что этой душе еще не пришло время возвращения в небесный дом...  Горькое чувство собственного бессилия и страх мешались с непривычной отчаянной злостью на тех, из-за кого произошло несчастье.
- Боже милосердный, какие же негодяи эти крестоносцы, если даже на женщину, знатную даму они готовы поднять руку!

Копыта лошадей гулко отстучали по подъемному мосту, и тут же Мирпуа и его спутники оказались окруженными обитателями замка. В радостные крики, - люди видели живого и здорового Бедельяка, которого они знали, и спасенных рыцарями женщин, поначалу толком не рассмотрев, что среди нет виконтессы, и оттого решили, что их молодому сеньору и его спутникам удалось все, ими задуманное, - раскаленной иглой вонзились первые причитания, когда родственники опознали своих погибших.
Окситанцы спешивались, торопливо избавлялись от кольчуг, раскалившихся на жаре, жадно пили и не менее жадно умывались, смывая с рук и лиц пыль и кровь.
Пьер Роже старший тем временем поспешил навстречу сыну, в чьих темных глазах он разглядел опасное выражение злости и разочарования, не приличествующее тому, кто возвращается домой с победой.
Мирпуа, приветствуя родителя, почтительно опустился на одно колено, но отец тут же вынудил его подняться и крепко обнял.
- Пейре!... Эн Арно!
Он радостно протянул руку старому другу, затем взгляд хозяина замка с неприязнью скользнул по пленному, потом переместился на раненых и женщин, вокруг которых уже суетились слуги.
- Мадонна Агнес? - спросил он глухо.
- Простите, отец. Франки перехитрили нас. Их отряд разделился, и граф де Понтье тайно бежал, увозя виконтессу. Мы настигли бесчестных разбойников, но не того, кто отдавал им приказы.
- Отец лжи хитроумен, - поморщился Мирпуа-старший. - Таковы и его приспешники. Не корите себя, Пейре, я не сомневаюсь в том, что вы сделали все, что могли. А где Перейль?
- Ранен. Бой был ни на жизнь, а насмерть. Если бы не эн Раймон, - молодой человек с благодарностью кивнул на Ниорта, - нам бы и вовсе худо пришлось.
- А это кто? - отец вопросительно указал сыну на франка.
- Один из графских подручных. Я хочу, чтобы его... Но не сейчас, - глядя на своих уставших спутников, Пьер Роже понял внезапно, что нынче неподходящее время для суда и казни. - В цепи этого человека, - распорядился он. - В подземелье.

Во двор Эстела спустилась одной из последних. Пообещала подруге непременно выполнить ее просьбу и как можно скорее отправилась вниз, где уже слышался радостный гул голосов.
Торопливо шагая по лестнице, девушка про себя умоляла Всевышнего о том, чтобы хотя бы страх за брата и его спутников оказался неоправданным. «Боже, боже, прошу тебя, пусть они вернутся живыми и с победой... пусть сбудутся слова Отильды, пусть окажется прав эн Раймон, говоривший, что в этой поездке нет никакой опасности...» - с такими мыслями, проделав остаток пути чуть ли не бегом, Эстела спустилась во двор, присоединившись к встречающим. Пробираясь к воротам сквозь толпу, в которой то и дело раздавались горестные вскриками и причитания, смешивающиеся с радостными возгласами тех, чьих близких миновала беда, она искала взглядом знакомые фигуры. Эн Арнаут де Бедельяк – надо сообщить ему о несчастье, произошедшем с его дочерью, если этого еще не сделал отец... Молодой крестоносец, Раймон де Ниорт – тот выглядел глубоко погрузившимся в свои раздумья, и лицо у него было слишком хмурым для того, кто вернулся с победой. Другого Раймона, своего двоюродного брата, Эстела никак не могла высмотреть, зато увидела отца и рядом с ним – Пьера-Роже, что-то негромко тому говорящего. Не раздумывая, девушка направилась к ним.
- Приветствую, дорогой брат!
Несмотря на радость от того, что тот жив, и, похоже, невредим, девушка понимала, что о результате поездки лучше не спрашивать – усталая ярость в глазах брата, мрачные лица вернувшихся красноречивее слов говорили о том, даже если рыцари и достигли цели, заплаченная цена оказалась очень и очень высокой. Впрочем, могла быть еще выше, и как же хорошо, что только могла бы – но не стала...
- Какое счастье, что ты вернулся, Пейре! – Эстела прошептала это совсем негромко, брат, отрывисто отдававший распоряжения слугам, мог и не услышать, но все можно будет сказать потом, когда он отдохнет и успокоится, когда погаснет бешеная злость в его глазах, а все раненые получат помощь. Оглядывая двор, девушка с грустной усмешкой думала, что скучать ей сегодня точно не придется – нужен будет каждый человек, хоть немного понимающий в лекарском деле. Эта мысль направила раздумья донны Мирпуа в другое русло – за все время, пока она стояла во дворе, кузен ни разу не попался ей на глаза. Эстела тронула за плечо проходящего мимо солдата из числа спутников Пьера-Роже. 
- Эн Гираут, что с эном Раймоном? – спрашивая, она, казалось, уже знала ответ и панически боялась услышать подтверждение своей догадки.
«Нет, нет, только не погиб... Пожалуйста, только бы не погиб... Умоляю...»
- Ранен, - коротко отозвался мужчина. – Тяжело.
Это известие не добавило большой радости – Эстела, дочь и сестра рыцаря прекрасно понимала, какими могут быть последствия некоторых ран.
Слух девушки выхватывал из окружающего шума отдельные фразы, обрывки разговоров, отрывистые распоряжения насчет раненых. Оставалось еще одно дело, и надо будет возвращаться к своим врачебным обязанностям... Девушка подошла к спешившемуся отцу Отильды.
- Эн Арнаут, ваша дочь прибыла в Мирпуа сегодня утром. Она ранена, но порез неглубокий, я  перевязала его, и с божьей помощью донна Отильда скоро поправится. Сейчас она спит, но просила сказать вам, что очень любит вас. Молитесь за нее, мессен, и не корите себя – в случившемся нет вашей вины...
Все необходимое было сказано. Теперь следовало возвращаться в донжон, куда уже, наверное, перенесли Раймона... Вот уж точно – как начнется день, так его и проведешь. Уже в который раз за утро невесело посмеиваясь над собственными раздумьями, Эстела отошла на пару шагов в сторону, остановилась - ей нужна была хоть пара минут на то, чтобы прийти в себя.
«Да, все это совсем не похоже на то триумфальное возвращение и чествование героев, которое я себе представляла... Неужели это и есть блестящая победа, в которой никто не сомневался еще вчера вечером?!»
Подняв голову, Эстела неожиданно встретилась взглядом с де Ниортом. Тревога, горечь разочарования и бесконечная усталость с новой силой всколыхнулись в душе донны де Мирпуа.
"Значит, обычная утренняя прогулка, из-за которой не стоит беспокоиться? Да, эн Раймон?"

Отредактировано Эстела де Мирпуа (2015-12-30 18:26:26)

Для и без того растерянной девушки поступок молодого крестоносца оказался совершенно неожиданным – Эстела ждала простого привета, возможно, поклона, совершенно не удивилась бы, не заметь ее де Ниорт в заполнившей замковый двор толчее. В конце концов, мужчины вернулись вовсе не с увеселительной прогулки, и вряд ли Раймон устал меньше остальных. Но она даже помыслить не могла того, что юноша будет на коленях просить у нее прощения – и за что? За то, что дьявол этой ночью столь удачно подыграл своим приспешникам? Полные злой горечи слова, вертевшиеся на языке, враз пропали, рассыпались порванным ожерельем, испарились под жарким смущением, как вода в ручьях слишком знойным летом... Эстела, чувствуя, как краска заливает лицо, торопливо обратилась к крестоносцу.
- Встаньте, эн Раймон, прошу вас... Не вы виновны в том, что отец лжи и те, кто служат ему, оказались хитрее. Может, вы и впрямь оказались слишком легкомысленны, но не стоит брать на себя вину за всех...
«И уж точно не вас следует укорять за вспыльчивость моего брата, у которого гнев столь легко может затмить рассудок. И за то, что мой кузен, тоже обладающий бурным южным нравом, в бою забывает об осторожности...»
Слишком многое навалилось на юную окситанку за эту ночь и утро. Прежний мир, по законам которого она привыкла жить, с грохотом рушился, и вокруг происходило слишком много того, чего на куртуазном Юге никто и представить не мог. Эстеле в страшном сне не могло привидеться, что носящему рыцарские шпоры придет в голову захватить в плен знатную донну, что кому-то вообще покажется возможным поднять руку на даму... Беда задевала дорогих сердцу Эстелы людей, одного за другим, а она не могла ничего с этим поделать, и каким же страшным оказывалось чувство собственного бессилия! 
Подумать только, всего лишь несколько часов назад, стоя на этом же самом месте, она провожала уезжающих. Какой надеждой были полны их речи, какая твердая вера в собственные силы виднелась в их глазах – и что же? Непрошеные слезы подступили к глазам, сжали горло... С трудом подавив их, девушка осторожно коснулась плеча де Ниорта, который, по-прежнему коленопреклоненным стоял перед нею.
- Встаньте же, пожалуйста! Я не виню вас, мессен... Но все же, как вышло так, что все уезжали, веря в победу, а вернулись... – девушка замялась, не сумев подобрать слов.
- Если вас не слишком затруднит, эн Раймон... Расскажите мне о том, как все произошло? Прошу вас...

Отредактировано Эстела де Мирпуа (2016-01-01 13:26:08)

- Крестоносцы знали, что мы появимся.
Подошедший к двум молодым людям Пьер Роже ласково обнял сестру за плечи. Только сейчас он по-настоящему осознал, какое, оказывается, счастье - возвращаться домой живым, и насколько воинское везенье бывает неверным и переменчивым.
- Они ждали нас. Отчего так вышло... Спросите у нашего северного гостя, он ведает о том куда вернее, чем господь. 
Сомнительное оправдание, но ведь все, и правда, могло обернуться иначе, если бы не тот разговор в деревне. Страшная, кровавая цена заплачена за ложь, природу которой Пьер Роже все еще силился постичь. Почему дочь эна Арно не была с ним откровенна? Что ему теперь делась с этим знанием?

Злость отпускала с трудом, и присутствие Эстелы казалось молодому рыцарю спасительным для его душевного равновесия. Рядом с ней любой гнев неуместен, словно грязь рядом с белыми одеждами праведника.
- Эн Раймон оказался наиболее осмотрительным из нас, и вот ему-то точно не в чем себя упрекнуть, - добавил Мирпуа. - А для нас... Для нас это будет жестоким, но важным уроком, сестрица. Потому что наши враги тоже умеют сражаться. Они тоже отважны, умны, хитры. И убеждены в своем праве убивать нас. Ведь такова воля Папы. 
Он вздохнул, привыкая к мысли о том, что от этой войны никому не удастся остаться в стороне.
- Я собираюсь ехать в Каркассон. Пусть даже виконт Тренкавель - не наш сюзерен. А вы, эн Раймон, вернетесь домой?

Отредактировано Пьер Роже де Мирпуа (2016-01-02 21:02:19)

Да, от этой войны никому из живущих на землях Благословенного Юга  не остаться  в стороне.  И не в человеческих силах остановить лавину, которую стронул  один камень, случайно или намеренно кем-то потревоженный.  Хотя это в горах бывает непонятно, кто растревожил стихию. А здесь все яснее ясного…

Но что каменному потоку  до тех, кого он влечет за собой?

-- Эн Пейре,   если бы не те, кого вы непонятно почему именуете крестоносцами , я был бы уже на пути  обратно  в Палестину, -   ответил Раймон с  горькой усмешкой, -  Но ныне христиане, которые прежде сражались плечом к плечу  против язычников,   радуют  отца лжи, сражаясь между собой…  Я не могу вернуться в Святую землю прежде чем на землях Юга закончится это безумие. Лживый поход, затеянный  под знаменем Креста на потеху отцу лжи и всем его демонам..  Да, один свой обет я  нарушил. Но отступать от остальных не намерен…

Он коснулся рукояти меча – в подтверждение сказанного. И в подтверждение того, что пути обратно ему нет.  А прекрасная вестница рассвета, только что радостно обнимавшая брата, вдруг шагнула  к нему. И Раймон впервые увидел ее улыбку, успел увидеть, прежде чем опустил глаза.  Южное солнце щедро дарит свой свет этой благословенной земле и всем живущим на ней. Но оказывается, днем может быть еще светлее..

- Я сделал меньше, чем мог бы сделать, донна Эстела,  слишком мало для того, чтобы быть достойным вашей благодарности…  , -коротко  ответил  он ей, и снова  обратился к эну  Пейре:
- Ваша сестра права - с тем, как нам действовать дальше, определимся  позднее. А пока мне нужно отдать  распоряжения своим людям. Где мы пока можем разместиться?

Отредактировано Раймон де Ниорт (2016-01-06 07:22:25)

- Вы сделали для меня больше, чем кто-либо делал за всю мою жизнь – благодаря вам жив мой брат...
Эн Раймон может сколько угодно говорить о том, что сделал слишком мало – Эстела хорошо представляла себе, чем могла закончиться поездка без вмешательства крестоносца. А после его ответа Пейре – недвусмысленной клятвы до последнего сражаться за благословенный Юг, и прикосновения к рукояти меча в подтверждение этой клятвы – Эстела была благодарна еще и за этот ответ. За верность этой земле и законам чести...
Прежде, чем отправиться с Берзанетом, молодой рыцарь на прощание молча опустился перед Эстелой на одно колено. Просто жест уважения к даме, на Юге это впитывали с молоком матери – однако, стоял он так дольше, чем требовалось для одного лишь проявления вежливости, дольше настолько, что это заметила даже не очень искушенная в подобных вопросах девушка.
Уходить не хотелось – Эстела с радостью продолжила бы разговор с Раймоном. Расспросила бы его о далеких землях Палестины и о том, что он видел за время, проведенное вдали от родных краев... Но сейчас не время – всех ждут дела, а де Ниорту, как и всем участникам ночной вылазки, надо, кроме всего прочего, хоть немного передохнуть. Что-то напряженно-неестественное было в движениях и жестах рыцаря, но что именно – Эстела не могла понять. Хотя на разные повреждения с детства насмотрелась – брат и кузен, тренируясь, время от времени не рассчитывали силы, давая тогда еще совсем юной сестре весьма богатую врачебную практику. Только дойдя почти до середины двора, девушка поняла, что именно не так было в движениях молодого крестоносца –  эн Раймон явно старался поменьше двигать левой рукой, держа ее в одном положении... 
Быстро шагая по освободившемуся от толпы двору в сторону донжона, юная донна услышала за спиной шаги догнавшего ее брата. Прежде чем Эстела успела оглянуться, тот уже поравнялся с ней, пошел рядом, одновременно говоря о том, чем следовало заняться в первую очередь. 
На слова Пейре девушка отреагировала с благодарной улыбкой.
- Спасибо тебе. Так действительно будет лучше – в помощи нуждаются многие, и как можно быстрее... А о прибывшей с вами даме отец, думаю, позаботится, пока я займусь ранеными.
Гнев в глазах брата сменялся тяжелой, тоскливой усталостью. Слишком внезапной оказалась беда, пришедшая в их благословенный край. И как и все, кого затронула война, молодой рыцарь пытался понять, как пережить крушение привычного мира и по каким законам теперь жить. Он говорил отрывисто и горько, а Эстела, которую мучили те же вопросы, не могла найти правильных и подходящих слов.
- Я уже знаю о Раймоне, – отозвалась она. – Бог даст, он выживет, я сделаю все, что в моих силах.
Пейре говорил, и видно было, как мучает его неопределенность будущего, а главное, то, что происходящее не подчиняется привычным законам, все идет не так, как должно, неправильно... Впрочем, неправильно – это еще очень мягко сказано. Что делать, если на твой дом обрушивается всей мощью буря, ломая привычную жизнь, делая возможным то, о чем мгновение назад и помыслить было нельзя? И кому удастся остаться прежним, даже выжив под этим натиском?
- Враг силен и хитер, брат мой, и это не твоя вина. Вы поступили как должно и сделали все, что было в силах человеческих...

Отредактировано Эстела де Мирпуа (2016-01-07 20:26:14)

Как поступать? Этот вопрос мучил девушку с того самого момента, как пришли вести о том, как обошлись северяне с супругой виконта каркассонского, виконтессой де Тренкавель. Выросшая среди тех, для кого рыцарские добродетели были отнюдь не пустым звуком, Эстела сейчас пребывала в полной растерянности, видя, как легко пришельцы переступают через все неписанные законы, принятые в этом краю.  Соблюдение из казалось молодой окситанке естественным как дыхание... Но то, что казалось незыблемым и вечным, исчезло в одночасье, а новых правил игры осознать никто не успел – так же, как не успел понять, как строить жизнь по этим новым правилам. И эта неизвестность пугала юную донну не меньше, чем реальные опасности, грозившие всем, кому не повезло попасться на пути чужаков – а значит, всем ее близким...
- Сколько лет цвел наш благословенный Юг, и вера не вставала между живущими здесь... Чем, чем так провинилась эта земля, что заслужила такое страшное наказание?
Эстела и сама знала ответ. Но легче от этого не становилось. А слова брата о том, что к воинству, именующему себя крестоносным, присоединяется и граф Раймон, влиятельнейший из южных сеньоров, означали лишь то, что помощи ждать неоткуда, а надежда выстоять, действуя лишь своими силами, слишком ничтожна...
- В страшное время нам выпало жить, Пейре. Слишком много вопросов, и ни на один нет ответа...
И кого считать врагом, если происходящее так отлично от знакомого, и самым мудрым и опытным разум ничего не подсказывает, если все смешалось так, что не разобрать правых и виноватых? А ведь это только один вопрос из многих...
- Я мало смыслю в войне, и не знаю, как назвать происходящее теперь.  Но кого называть врагом, я, кажется, знаю – того, кто пришел на эту землю уверенный, что может безнаказанно нарушать наши законы и устанавливать свои, а несогласных убеждать огнем и сталью. А значит, они не остановятся, пока не добьются своего...

- Да, Отильда приехала сегодня утром. Точнее, ее привезли – как бедняжка сумела удержаться в седле, я даже не представляю...
Эстела непроизвольно стиснула руки – произошедшее с подругой по-прежнему казалось бредовым сном, который должен исчезнуть с первыми лучами солнца... Должен – но не исчезал, оставаясь страшной реальностью.
- Она наверху, скорее всего, спит после перевязки. У какого-то мерзавца поднялась рука на даму... Рана неглубокая, такие, чаще всего, не опасны и быстро заживают, если не воспаляются, но у донны Отильды все признаки воспаления, и столь серьезные вещи мне еще не доводилось лечить. Я сделала все, что было в моих силах, теперь можно только молиться...
Первыми жертвами войны всегда становятся те, кто меньше всего создан для битвы, а Отильде всегда были милее мирные женские занятия... Привыкшим к почтительному и бережному отношению к  женщине юным доннам казалось, что так будет всегда, и мысль о том, что кто-то может нарушить законы куртуазии, казалась нелепой. До тех пор, пока не дошли вести о произошедшем в Безье и не стало ясно, что эта война будет вестись без правил...
Мрачные мысли мешали слушать, понимать, занимали весь разум - так потревоженный ил мутит прозрачную воду... Эстела тряхнула головой, пытаясь отогнать их.
- Ты поднимешься к Отильде? Если она уже проснулась, передай ей, что я выполнила ее просьбу. Я зайду к ней, как только закончу с ранеными...