Тяжелое, тревожное ожидание хоть какого-то результата своих усилий отнимало немало душевных сил, а Эстела была и без того измучена бессонной ночью и тяжелым утром. Поэтому юная донна, оставив больную на попечение одной из женщин, решила ненадолго спуститься вниз, во двор – оставаться в замке казалось выше ее сил...
Стоять в тени донжона было удивительно хорошо. Девушка прислонилась спиной к стене и с удовольствием подняла лицо к небу. Легкий ветер, пахнущий цветами, встрепал выбившиеся прядки, освежил лицо... Несущиеся в небе облака, принимавшие подобие то величественных белоснежных замков, то грозных драконов,  иногда перечеркиваемые крыльями стремительно проносящихся птиц, завораживали, не давали оторвать взгляд. И только через несколько минут, отведя глаза от небес, где возводились и вновь рушились стройные облачные стены, юная донна обнаружила, что не она одна здесь наслаждается свежим воздухом.
Эн Раймон де Ниорт стоял чуть в отдалении, на солнце и с явным удовольствием чесал за ухом здорового рыжего кота. С первого взгляда было понятно, что хорошо от этого обоим – животное снисходительно щурилось и потягивалось, а молодой рыцарь смотрел на него с улыбкой. Кажется, Эстела видела его улыбку в первый раз после ночной поездки... По возвращении всем было не до радости и смеха.
Эстела была бы счастлива провести некоторое время за беседой с молодым крестоносцем. Хотелось расспросить его о Палестине – наверное, человек, проведший там столько времени, видел множество вещей чудесных и сказочных... Но к обычному интересу, который заставлял юную донну жадно вслушиваться в рассказы паломников и вернувшихся из Святой земли рыцарей, примешивалось другое, незнакомое ей чувство и понимание того, что обществу де Ниорта она была бы рада и без рассказов о чудесах далеких земель...
Эстела чуть рассеянно наблюдала за картиной, могущей служить аллегорией тишины и умиротворения. Эн Раймон в это время выпрямился – и девушка вспомнила, как странно он держал левую руку во время утреннего разговора. Ничего не изменилось – молодой крестоносец по-прежнему старался действовать только правой рукой, и знакомая с подобными вещами девушка понимала, что ничего хорошего это не означает.
«Наверное, утром было не до перевязки – все, кто хоть что-то понимает в лечении, были заняты, и эн Раймон не стал отвлекать их...».
По сравнению с раной того же Перейля повреждение, может, было и не таким страшным. Но оставлять его на самотек не стоило... А кроме того, это был подходящий предлог для того, чтобы подойти и завязать разговор с молодым окситанцем...
Поймав себя на последней мысли, девушка смутилась – убедить себя в том, что это совершено неважно, не удавалось... Чуть покраснев и сердито дернув головой в попытке отогнать непрошенную мысль, Эстела вышла на солнце, легко подошла к де Ниорту, с улыбкой обратившись к молодому крестоносцу.
- Приветствую, эн Раймон!
Вблизи последние сомнения в том, что травма действительно имеется, окончательно исчезли, и, выслушав ответное приветствие де Ниорта, девушка начала разговор с прямого вопроса.
-Что у вас с рукой, мессен? Повреждена в бою?

Ответ рыцаря не очень удивил Эстелу. Разнообразные попытки отказаться от лечения она наблюдала не раз - брат и его приятели нередко из гордости всячески скрывали от юной девушки все травмы, менее серьезные, чем перелом. А сейчас донна де Мирпуа понимала, что будь слова де Ниорта правдой, левая рука за время, прошедшее с момента их утренней встречи, уже стала бы доставлять молодому крестоносцу значительно меньше неудобств...
- Не тревожьтесь, эн Раймон, если это действительно не стоящая внимания мелочь, значит, и вылечить ее будет нетрудно – с улыбкой отозвалась Эстела. И, вспомнив утренний разговор, добавила:
- Вы говорили, мессен, что мое слово для вас закон. Позвольте же все-таки взглянуть на этот пустяк...
Пуская в ход последний аргумент, Эстела несколько смутилась – любившей куртуазные песни южных трубадуров девушке было все же непривычно и странно не в мечтах, а в действительности оказаться на месте Прекрасной Дамы... Непривычность эта была, впрочем, удивительно приятной, хоть юная донна и не спешила себе в этом признаться.

Эстела порадовалась про себя, что крестоносец так легко согласился показать повреждение. Однако на этом поводы для радости заканчивались - девушка была твердо уверена в том, что, говоря о не стоящем внимания пустяке, эн Раймон сильно ошибается, и ее опасения подтвердились, едва молодой рыцарь завернул рукав. Предплечье опухло и покраснело, в одном месте виднелся большой, размером с ладонь юной донны синяк.
"Если для де Ниорта такая травма не является поводом для беспокойства, то что же покажется ему достаточно серьезным? Рана, которую не сумеет исцелить даже самый искусный врач?"
Эстела покачала головой.
- По вашему, из-за этого не стоило волноваться, эн Раймон...
Осторожно, стараясь как можно меньше беспокоить поврежденное место, девушка осматривала руку. Не похоже, чтобы это был перелом, скорее, серьезный ушиб или даже трещина. И с этим он намеревался ехать в Каркассон, в бой...
Опухоль и покраснение не скрывали следов от других ран, видно, полученных еще в Святой земле.  На предплечье молодого крестоносца виднелись два шрама – довольно старые, резко выделяющиеся на коже. Один причудливо извивался почти от самого локтя до кисти, второй короче и толще был почти прямой и уходил на внутреннюю сторону руки. При более внимательном взгляде Эстела не смогла сдержать удивленного возгласа – разум и весь ее врачебный опыт говорили о том, что после ран, оставляющих подобные шрамы, рука вряд ли продолжит повиноваться владельцу, в лучшем случае, останется бесполезно висеть. Без перелома, а может, и не одного, здесь не обошлось... Однако совсем недавно Эстела могла убедиться, что Господь оказался весьма щедр к молодому южанину. Так же как теперь убеждалась в том, что собственная безопасность в бою его практически не волновала...
"Ничего подобного мне видеть не приходилось... И ведь вряд ли у эна Раймона была возможность сделать передышку, прервать бой - в голове не укладывается, как можно сражаться, получив такой удар... И не представляю, каким чудом излечились последствия этого удара..."
Об обстоятельствах получения подобной раны Эстела догадывалась, богатое воображение подсказывало ситуации одну невероятнее другой, но казалось, что проще будет спросить у самого де Ниорта.
- Вот это тоже было пустяком не стоящим внимания, мессен? – поинтересовалась юная донна, указывая на шрам – провести по нему пальцами девушка не решилась. И, от всей души надеясь, что собеседник не сочтет ее чрезмерно назойливой, продолжила вопрос:
- Это от той напомнившей о себе старой раны, да? А, - Эстела чуть запнулась, но закончила фразу. – Можно спросить вас, как вы ее получили?
Интерес к рассказам о далекой Палестине был слишком велик, а в том, что именно там левое предплечье де Ниорта украсилось шрамом, девушка почти не сомневалась. В Святой земле случается много чудес, вот и рука эна Раймона исцелилась там намного лучше, чем могла бы...
Об еще одном шраме донна де Мирпуа спрашивать не стала. Пятно, похожее на довольно свежий след от ожога, виднелось довольно близко к локтю и имело слишком правильную форму, чтобы можно было предположить случайность... Эстела догадывалась, при каких обстоятельствах эн Раймон получил эту отметину, но была вовсе не уверена, что хочет услышать подтверждение своим догадкам. Зато прекрасно понимала, что если эти догадки соответствуют истине, то ее вопрос и необходимость ответа вряд ли доставит молодому рыцарю большое удовольствие...
Отпустив руку де Ниорта, девушка, не дожиаясь ответа на предыдущий вопрос, произнесла.
- Руку следует перевязать, эн Раймон, и держать по возможности, неподвижно – хотя бы до вашего отъезда... Вы ведь говорили, что собираетесь в Каркассон? Поднимемся в донжон, я сделаю перевязку...

Отредактировано Эстела де Мирпуа (2016-02-25 20:23:45)

- Боже мой...
Возглас, в котором мешались удивление и восхищение, вырвался непроизвольно – облечь мысли в связную фразу не получалось. Истина действительно оказалась удивительнее того, что Эстела могла предположить, а то, о чем рассказывал молодой крестоносец, как наяву вставало перед глазами Эстелы. И, хоть рассказ эна Раймона не был облечен стихами, он казался юной донне ближе к песням и сказаниям, нежели к реальности.
Ее собеседник едва ли был старше ее брата, но уже успел пережить многое... И, разговаривая с ним, Эстела чувствовала, словно и сама она, если и не оказалась в песне, то подошла к этому так близко, как только можно.
- Я о таком только в песнях слышала, - тихо добавила девушка, не отрывая взгляда от лица Раймона.
Уже давно следовало провести де Ниорта наверх и заняться его рукой, но заслушавшись рассказом, юная донна продолжала стоять, завороженно глядя на собеседника и видя его не во дворе родного замка, а в раскаленных песках Святой земли...
Рыжий кот, видимо, возмутившийся недостаточным вниманием к собственной персоне, требовательно мявкнул, возвращая увлекшихся разговором молодых людей на землю. На попытку взять его на руки, он, однако, обиделся еще больше, отошел в сторону, растянулся на солнце... Раймон, чуть улыбаясь, следил за действиями животного.
Последние слова молодого крестоносца напомнили девушке цель, с какой она завязала беседу.
- Благодарю за рассказ, мессен... Однако же, сегодняшней неприятности тоже следует уделить внимание. Поднимемся в донжон, там найдется все необходимое...
Мысли девушки вновь вернулись к последним безрадостным событиям и тем, благодаря кому война без правил все больше захватывала цветущий Юг... И, направляясь вместе с де Ниортом в сторону донжона, Эстела горько бросила, обращаясь даже не к собеседнику – сама не зная, к кому...
- А вот нашим незваным гостям путь в Палестину, видно, показался слишком тяжелым...

Отредактировано Эстела де Мирпуа (2016-03-08 12:57:32)

Слова Раймона не изменили мнения Эстелы ни о нем самом, ни о рассказанной им истории. Мирная и мало разбирающаяся в военном деле девушка все же понимала, что в бою гибель предводителя почти неминуемо влечет за собой поражение, и назвать роль де Ниорта в том бою «ничем особенным» она не могла. А что до того, почему эта роль досталась именно молодому окситанцу...
- Господь избирает своим орудием лишь достойных, эн Раймон...
За разговором они почти дошли до дверей, уйдя от мягких лучей теплого августовского солнца... Однако к тени, набежавшей на лицо крестоносца, это не имело никакого отношения... И Эстела догадывалась, какими мыслями вызвана эта тень.
Лишь достойный может стать орудием господним... Но ведь те, кто разграбил Безье, тоже пришли сюда с божьим именем и крестами на плащах, и тоже называют себя оружием в руках господних, творя то, что даже в бреду невозможно назвать угодным Господу. С детства привыкшая почитать Добрых людей, безоговорочно верящая брату, который разделял их веру, юная донна нередко терзалась сомнениями насчет полной непогрешимости и правильности этой веры. Ведь падшему, как ей казалось, было бы не под силу создать столь прекрасный и величественный мир, и, возможно, считать злом все материальное, не следует. Однако, чем ближе к сердцу гордого Юга подбиралась армия, называющая себя крестоносной, тем больше Эстела укреплялась в мысли, что такое мог допустить лишь сатана – и значит, правы были Добрые люди...
Католик де Ниорт, впрочем, был одного с ними мнения о том, кто стоит за этим походом, который он иначе чем лживым не называл. И слова рыцаря подтвердили догадку Эстелы о том, что его терзают мысли о том же, что не давало покоя ей...
Ответить девушка не успела – следующий вопрос де Ниорта заставил ее виновато опустить глаза… Вспыхнувшая после разговора с Готье надежда на выздоровление Отильды вытеснила из ее головы абсолютно все прочие мысли.
- Простите, эн Раймон…
Она и только она была виновата в сложившейся ситуации, забыв про просьбу рыцаря. И, наверное, не стоило пытаться оправдать собственную глупость и рассеянность… Но  Эстела все равно заговорила, продолжая глядеть на камни под ногами:
- Моя подруга, Отильда де Бедельяк, сегодня прибыла в замок. Раненой, и... я не знала, как можно ей помочь. А эн Готье, он, оказывается, знает ее, и он рассказал о средстве, которое может спасти Отильду. И я, обрадовавшись и забыв обо всем, поспешила к ней… Я отправлю кого-нибудь, понимающего в лечении, прямо сейчас, - торопливо прибавила она.
По счастью, долго тянуть с этим и не понадобилось – встретив одну из женщин, Эстела попросила ее зайти к пленнику.
А теперь следовало заняться рукой Раймона – повреждение, в сравнении с ранами многих вернувшихся из ночной поездки окситанцев было не настолько тяжелым, но оставлять его на самотек все равно не стоило. Молодой рыцарь вновь завернул рукав котты и нижней рубашки. Прежде чем накладывать повязку, Эстела вновь оглядела руку Раймона, обратив внимание на то, что ускользнуло от нее при первом беглом осмотре – рука была несколько искривлена, кость срослась не совсем правильно. Мысли юной донны вновь вернулись к рассказу де Ниорта о том, как была получена эта рана. Да, подобные последствия не казались ей необычными – странно было другое…
- Удивительно, что после той раны ваша рука по-прежнему продолжает повиноваться вам, мессен…

Добрые люди учили, что этот мир создан не Господом, всемогущим и милосердным, а дьяволом. А значит, не стоит надеяться на божью помощь в делах земных, уповая лишь на загробное блаженство... Но эн Раймон говорит вещи прямо противоположные – и его слова подтверждаются тем, что случилось с ним. И Господу все же есть дело до этого мира и тех, кто взывает к нему в нужде...
Знакомые действия не отвлекали от рассказа де Ниорта и не мешали течению собственных мыслей. И Эстела, привычно готовя все необходимое для перевязки, внимательно слушала рассказ молодого окситанца.
Последняя фраза молодого рыцаря, которую он так и оборвал на полуслове, заставила девушку торопливо вскинуть взгляд на де Ниорта. Несказанное, казалось, повисло в воздухе – и Эстела была почти уверена, что знает, какую мысль не посмел облечь в слова ее собеседник...
- Быть может, ваш меч нужен Господу именно здесь и сейчас, эн Раймон?
Поверить в это было легко. Намного легче, чем даже допустить мысль о том, что божью волю творят бесчинствовавшие в Безье... 
За разговором все необходимое для перевязки было приготовлено и разложено. Эстела быстро выпрямилась.
- Дайте мне вашу руку, мессен...
Накладывая мазь и туго перебинтовывая поврежденное предплечье, юная донна тихо добавила:
- Мне хочется верить, что Господь все же не оставит наш Юг... Ну вот и все, - уже громче произнесла она, закрепляя повязку, - Постарайтесь не тревожить эту руку хотя бы до отъезда из замка...