Они снова уезжали на войну. На этот раз не в ночи, а на рассвете, без радостного застолья на прощание. Да и в глазах людей, если присмотреться, видна была больше суровая решимость и ожесточенность, чем та веселая и несомненная уверенность в собственной победе, что сопровождала прошлый отъезд молодых окситанцев из замка Мирпуа.
Пока во дворе седлали лошадей, Пьер Роже тихо наведался на женскую половину донжона, постоял, прислушиваясь к ровному дыханию спящей донны Отильды. Подле нее, сладко посапывая, дремала приставленная к больной сиделка. Вторую сморила естественная усталость, первая все еще находилась во власти успокоительной настойки его сестры. Вчерашний их разговор неприятным грузом лежал на сердце молодого рыцаря. Глупая история о том, что он сказал совсем не то, что хотел, а то, что во что бы то ни стало нужно было сказать - не смог.
- Не будет никаких чудес, - прошептал Пьер Роже в исступлении. - Но однажды ты поймешь меня. Ты простишь меня, Отильда. Я вернусь с победой, и ты полюбишь меня. Я это знаю!
Каменные стены безмолвствовали, и единственное, что услышал в ответ Мирпуа, - гулкие шаги одинокого часового на лестнице.
- Останься тут, - рыцарь подозвал сонного солдата. - Наша гостья, дочь эна Арнаута, не должна сегодня покидать свои покои без разрешения моего отца.
Караульный молча кивнул, - даже если он и не понимал до конца смысла распоряжения своего господина, солдатский долг - повиноваться ему беспрекословно.
Расставшись с Отильдой, - если можно было считать его посещение расставанием, - Пьер Роже спустился вниз, к кузену. Это было страшнее. Декларируя свое неверие в чудеса, он все же где-то в глубине души надеялся… Да на что угодно, пусть даже на рассказ Эстелы и крестоносное снадобье.
Раймон оставался в беспамятстве. Бледный и осунувшийся, с запавшими глазами и заострившими скулами… Мирпуа осторожно коснулся ладонью лба кузена, постоял молча, не зная, что говорить и нужны ли слова. «Я отомщу? Мы расквитаемся с франками? Отстоим Каркассон?» Обещать можно все, что угодно. Только некоторые потери никакими победами не возместить…

Нужно было приложить изрядное душевное усилие для того, чтобы выйти в двор решительным и уверенным в себе человеком, изгнать из разума сомнения а из сердца - тянущее предчувствие грядущих утрат. Но Пьеру Роже удалось справиться с собой.
- Все уж в сборе? Я рад видеть вас готовыми отправляться в путь, мессены!
- Сражайтесь храбро, поступайте достойно, и поскорее возвращайтесь домой сын мой, - напутствовал сына барон, и молодой рыцарь закусил губу:  отец не сказал «возвращайтесь с победой». Оговорка?

- Каким же образом? - удивился младший Мирпуа.

Первым делом он подумал, что граф де Фуа изменил свое решение оставаться в стороне от войны. Быть может вид маленького сынишки тренкавельского виконта, едва не сделавшегося добычей крестоносцев, убедил их некстати осторожного сюзерена в том, что нашествие северян - общая беда всего Юга, и что франки не удовлетворятся одним костром в одном единственном городе.
Однако Пьер Роже не слышал о том, чтобы в замок пребывали гонцы из Фуа, да и вообще откуда либо. Так что обещание Ниорта звучало удивительно.

- Конечно, мы можем надеяться на подобное, эн Раймон, - учтиво добавил молодой рыцарь. - Мы просто раньше столкнулись с франками лицом к лицу, оттого раньше и взялись зав оружие. Уверен, прочие бароны присоединятся к нам рано или поздно.
«И хорошо бы, если не слишком поздно».
- Они просто еще не до конца понимают, что происходит… Хотя я был бы очень рад, если бы им не пришлось этого делать, а виконт с нашей и божьей помощью обратил бы эту волчью свору в бегство еще до наступления осени.

Разговаривая с Раймоном, Пьер Рже понемногу приободрился, вынужденный задумываться о делах насущных, он не мог более предаваться ни хандре от неразделенной любви, ни волнениям о судьбе кузена, ни спорам с собственной совестью, растревоженной вчерашним разговором с сестрой.

Отредактировано Пьер Роже де Мирпуа (2016-10-23 21:51:21)