Как ни странно, сначала известие о готовящейся охоте не слишком обрадовало графиню. Всегда любившая быть в центре внимания, всегда наслаждавшаяся этой праздничной суматохой, на этот раз Марго не была уверена, что затевающаяся супругом потеха принесёт ей столько же радости и удовольствия, сколько в былые времена, в замке отца.
За последние несколько недель не поменялось ровным счётом ничего. Знаки внимания, приличествующие её положению, не могли обмануть Маргариту - ей доставались лишь драгоценные диковинки, редкие ткани да учтивые кивки, тогда как истинные дары (в этом графиня была уверена также твёрдо, как и в существовании Господа Бога) доставались негодной девице, которая имела наглость пользоваться тем, что по праву принадлежало её госпоже. И всё это непотребство продолжало совершаться на глазах у всего замка. Более того, Марго подозревала, что местные сплетники уже успели разнести эту историю по всей округе, и теперь приглашённые графом гости смогут вдоволь насладиться унижением его покинутой супруги.
Именно поэтому Маргарита сначала даже подумывала о том, чтобы отказаться от участия в охоте, сказавшись больной, или же и вовсе оставив свой поступок без объяснения, и пусть достопочтенный супруг сам выискивает оправдания перед госятми. Всё лучше, чем снова терпеть насмешки и косые взгляды!
Однако же, поразмыслив некоторое время, Марго всё-же решила согласиться на предложенное Рено увеселение, и вот по какой причине. На следующее после объявления об охоте утро графиня вспомнила совет, данный ей отецом Полем, коему отчаявшаяся вернуть расположение мужа женщина исповедалась в своих горестях. Пожилой священник посетовал на невоздержанность нынешних сыновей Адама, осудил распущенность некоторых девиц, которые совращают с пути истинного добропорядочных господ и доставляют страдания их благочестивым жёнам, однако же и не одобрил тех методов, коими графиня пыталась образумить господина графа.
- Дочь моя, смири свой гнев, ибо не подобает жене роптать на своего супруга. В этом деле ты должна быть ему помощницей и отвращать от порочащих его связей кротостью нрава и христианским смирением, а не уподоблением дворовым девкам, что горазды рвать друг другу волосы из-за любой безделицы.
"Легко сказать!" - подумала тогда Марго при выходе из церкви, однако же сейчас, размышляя о предстоящем мероприятии, совет святого отца уже не казался таким уж невыполнимым. Разумеется, Рено слишком упрям и заносчив, чтобы признать правоту жены в этом вопросе, и поэтому никогда не согласится отослать свою девку прочь. Однако же с другой стороны, вряд ли граф  настолько к ней привязался, что будет настаивать на возвращении любовницы, ежели та исчезнет из замка без его ведома. И в таком случае охота - предлог как нельзя более подходящий.
План графини казался идеальным и, как и всё гениальное, простым до невозможности. Все указания и необходимые письма были переданы через Агнес с должной поспешностью. А мажордом хоть и побаивался графского гнева, прекрасно понимал, что хозяин вскорости остынет, найдя себе новую зазнобу, а вот супруга его не успокоится сама и никому в округе покоя не даст, к тому же, хозяйство ему впредь придётся вести именно с Маргаритой, а не с мессиром Рено...
Поэтому, когда шумная и весёлая охотничья толпа выезжала из ворот замка, графиня де Три пребывала в расчудеснейшем расположении духа, одаривая милостивым взором всех гостей и от души улыбаясь супругу, стоило лишь тому обратить взор в сторону жены. Мысль о том, что по возвращении графской четы ненавистная Жакетта уже будет вместе с тремя другими девушками трястись в повозке по направлению к родному замку Маргариты, наполняло сердце радостью. Да и матушка будет довольна, ведь она уже давно жаловалась, что последний мор лишил её многих рабочих рук...

Настроение, и без того бывшее хорошим, лишь улучшалось по мере приближения весёлой кавалькады к лесной опушке. Маргарита, уже не сомневавшаяся в своей скорой победе в погоне за дичью куда более крупной и желанной, нежели чем любой лесной зверь, смогла оставить все заботы и тревоги позади, словно они не стоили и слезинки. Сейчас графине казалось, будто бы она снова очутилась во владениях своего отца, который частенько устраивал подобные увеселения, чтобы порадовать любимую и единственную дочь. Тогда Марго от души наслаждалась всей этой суматохой, с удовольствием наблюдая за тем, как гарцуют у её повозки знатные господа, стараясь привлечь её  внимание, как толкуют о специфике охотничьего искусства, как бьются об заклад, на чьём счету будет самая крупная добыча... Вот и сейчас почтительно склонившийся к руке супруг сулил затравить в честь молодой графини самого большого зверя, даже не подозревая о том, что и сам покорно шёл в расставленные хитроумной супругой силки верности и долга.
- Я нисколько не сомневаюсь в Вашей удаче, мой дорогой друг, - продолжая благосклонно улыбаться, проговорила она, когда Рено отпустил её ладонь.
"Пусть думает, что моё хорошее настроение связано с обещанной охотой, совсем скоро ему предстоит узнать об истинной причине подобного поведения", - думала Марго, невольно любуясь отменной мужниной выправкой, когда он вскочил в седло.
- Ах, графиня, как же щедро наградил Вас Господь, послав такого мужа, как господин граф! - прервал мысли Маргариты восторженный возглас дочери одного из вассалов Рено. Поразительно, но казалось, что её мужа здесь любят чуть ли не поголовно, начиная от девиц на выданье и заканчивая убелёнными сединами старцами! Неужто законная жена оказалась единственной, кто видела истинную сущность этого человека, знала, как он может быть порой жесток и несправедлив, особенно к тем, кому по закону обязан выказывать почтение и привязанность? И почему тогда она сама столь настойчиво добивается внимания того, кто этого нисколько не достоин? Ответов на эти вопросы Маргарита не знала, а потому поспешила скорее согласиться с восхищавшейся Рено девушкой, дабы не возникло подозрений в том, что графиня Даммартин вовсе не такая уж хорошая жена, какой ей надлежит быть:
- Вы правы, дорогая, Господь порой бывает необъяснимо щедр к нам, и я неустанно молю его ниспослать графу крепкое здоровье и долголетие.

- О да, отче, и всё благодаря Вашим добрым советам! - ответила Маргарита, нисколько не кривя душой. Не сомневаясь в успехе своего предприятия, она говорила так, словно неверный муж уже молил прощения у ног своей госпожи, которая собиралась даровать его лишь заставив Рено хорошенько раскаяться во всех прегрешениях.
- Сколь счастлив должен быть приход, которому Господь послал мудрого пастыря! - продолжила графиня, невольно перенимая восхищённую интонацию сидевшей рядом девицы, восторгавшейся супругом Марго. - Уверена, Вы дарите утешение в горестях не только мне, но и многим иным заблудшим душам. Не правда ли, Сюзон? - обратилась она к несколько присмиревшей в присутствии священнослужителя девушке.
- Истинная правда, госпожа, - ответствовала та, правда, уже без прежнего энтузиазма, потому как разве продолжишь восхвалять статных рыцарей под строгим взглядом отца Поля! Графиня же нисколько не огорчилась подобной перемене в разговоре: привыкшая сама быть предметом восторженных взглядов и обсуждений, она вовсе не горела желанием воспевать хвалу своему ветреному супругу в компании незамужних девиц. В следующий момент Марго внезапно подумала о том, а только ли дворовых девок портит Рено, и не говорила ли оробевшая сейчас Сюзон с куда большим знанием дела, чем приличествовало её положению.
- Ваши слова о святости семейных уз и о том, сколь важно блюсти брачные обеты, запали мне в сердце, - не сводя внимательного взгляда с девицы, продолжила Маргарита.

Отредактировано Марго (2012-02-25 02:27:05)

Маргарита и сама была теперь не рада, что затеяла этот разговор со святым отцом. Яркий погожий день, идеально подходивший для охоты и прочих увеселений, приличествующих благородным дамам и господам, совершенно не располагал к проповедям и духовным назиданиям, а потому и пение менестреля было принято со всей благосклонностью, на которую тот мог рассчитывать. Графиня от всей души надеялась, что, если у кого из  приглашённых девиц и были небогоугодные мысли по поводу её мужа или же положения самой Марго, то теперь уж они точно должны были улетучиться из хорошеньких головок местных рыцарских дочек. Отцу Полю следовало быть благодарной уже только за это.
- Однако же, отче, я рада, что Вы не брезгуете присоединиться к нам и в этих суетных забавах. Правда, не слишком ли долго наши рыцари гонят зверя? Послушать канцоны мы могли бы как в трапезном зале, так и на лугу перед замком, - проговорила графиня, вглядываясь в темнеющий невдалеке лес, будто бы охотники должны были появиться из-под земли по первому её слову.
- Ах, госпожа, не будьте столь нетерпеливы, - обратился к Марго случившийся по близости рыцарь, уже слишком старый, чтобы самолично принимать участие в травле, но всё же не желавший отсиживаться в замке, пока другие веселятся. - Загнать оленя совсем не так-то просто, как кажется...
Графиня в ответ лишь кивнула и поджала губы. Терпение никогда не значилось в списке её добродетелей, а потому вместе с необходимостью ожидать возвращалось и раздражение, которое, впрочем, сейчас показывать не стоило.

Графиня оказалась права в своих предположениях: разгорячённый охотой, вином и прелестями молодой супруги, Рено и не вспоминал о своей прачке вот уже третий день как. "И стоило так мучить меня ради какой-то девки, которая и не нужна была вовсе!" - думала Марго всякий раз, когда муж навещал её спальню. Подобное рвение в вопросах исполнения супружеского долга говорило о том, что никакой тоски по любовнице граф не испытывает, а та черноглазая нахалка и правда была единственным препятствием на пути к семейному счастью четы Даммарнтин.
Тем большее удивление вызвало появление пылающего гневом Рено на пороге покоев Маргариты после отъезда гостей. Причина подобного поведения могла быть лишь одна - господин граф был недоволен проявленным супругой своеволием. В то, что он и правда тосковал по уже добравшейся до матушкиного замка Жакетте, поверить было невозможно, иначе бы пропажа обнаружилась сразу по возвращении с охоты. Осознав это, графиня не смогла подавить в себе чувство злорадного торжества. "Как, дражайший супруг! Вам не нравится, когда кто-то ущемляет Ваши законные права? Ну так вспоминайте это чувство всякий раз, когда снова захочется поселить какую-нибудь грязную девку под одной крышей с законной женой!" - подумала Марго, однако же вслух сказать этого не решилась, памятуя, как граф осерчал за одну лишь маленькую насмешку в их первую ночь. Кто его знает, что он предпримет, если жена позволит себе потешаться сейчас, когда он так разгневан! Ещё, чего доброго, пустит в ход кулаки, и ведь тут даже отец Поль не встанет на её сторону.
А потому Марго решила строить до поры до времени святую невинность, и, когда за дверь за девушками захлопнулась, по возможности неспешно отложила в сторону вышивание и подняла на супруга вопросительный взгляд, словно недоумевая, по какой причине ему понадобилось выставлять вон компаньонок.

Все увещевания и наставления отца Поля мгновенно забылись, стоило лишь графу высказать первую претензию. Да и разве можно было кротко и безропотно снести то, что он сейчас говорил? Словно капризный ребёнок, Рено злился, что игрушку забрали без его ведома, но что ещё было делать оскорблённой жене, чтобы перестать быть посмешищем в глазах собственных слуг? Чего доброго, следующую девку супруг вздумает поселить в своих собственных покоях. Прикажете и это сносить безропотно?
Изначально рассчитывая на подобную реакцию и даже желая разозлить графа, Маргарита всё же была уязвлена его теперешним поведением. После жарких совместных ночей Марго казалось, что Рено просто всенепременно должен был раскаяться в столь несправедливом обращении с законной женой, и сама мысль, что теперь он может сожалеть об отсутствии Жакетты, казалось оскорбительной вдвойне.
- В своём ли Вы уме, мессир? - дрожащим от мгновенно накатившей злобы голосом проговорила Маргарита, поднимаясь со скамьи, чтобы не смотреть на мужа снизу вверх. - Кажется, при последней попытке посоветоваться с Вами, я была обвинена чуть ли не во всех смертных грехах. Да и о чём тут можно говорить? Почти месяц в Вашей кровати находилась не я, а грязная потаскушка. Раз уж Вы не соизволили позаботиться о достоинстве и добром имени своей супруги, то не обессудьте, что мне пришлось сделать это самой. Жить в спокойствии, говорите Вы? О каком спокойствии может вообще идти речь, когда я знаю, что после, а то и вместо моей постели Вы проводите ночи с другой? Хотя, кажется, последние дни Вы не выказывали недовольства ласками законной жены.
Маргарита осеклась и смутилась, как только поняла, что то, что начиналось как ответная отповедь, превратилось в типичную жалобу несправедливо обиженной и покинутой женщины. Показывать столь постыдную слабость человеку, чья жестокость порой поистине не знала границ, не хотелось, а потому графиня, отвернувшись, чтобы Рено не увидел залившего щёки румянца, быстро добавила:
- Мессир, прошу Вас, впустите обратно моих девушек, по замку опять могут поползти Бог весть какие слухи...

- Ничего не сделаю, мессир. Зачем нам спорить и ругаться, если Вы наконец начнёте относиться ко мне так, как подобает? - в недоумении проговорила Марго. Мысль о том, что Рено не понимает причины поступков жены, ещё не приходила ей в голову, настолько очевидными казались поводы для недовольства. По мнению самой Маргариты всё было ясно, как божий день. Ни одной женщине, от королевы до последней нищенки, не понравится, если Господом данный супруг вздумает открыто сожительствовать с другой. Упрёки же мужа казались надуманными и нелепыми. Разумеется, она бы не стала прибегать к хитростям, да только, разве граф оставил ей выбор? И неправда, нет, она была с ним приветлива всякий раз, когда он вспоминал, кому на самом деле должен дарить тепло и заботу, а не тогда, когда хотела что-нибудь заполучить. Да и потом, к чему эти нелепые капризы? В последние дни он и не вспоминал о своей любовнице, так не лучше ли поблагодарить жену за то, что избавила от греховного искушения, а не врываться в её покои с обвинениями и угрозами?
Всё это и многое другое уже готово было сорваться с уст графини, как тут с некоторым запозданием до неё дошёл истинный смысл сказанного Рено.
- Постойте... Вы сказали "их всех" ? Их... Так та была не одна?!- словно не веря собственным ушам, почти прошептала Маргарита. В следующее мгновение картина собственного несчастья предстала перед ней во всей красе. Нет, дело и правда не в Жакетте, всё оказалось намного хуже. Марго могла выслать прочь зарвавшуюся полюбовницу, могла приказать заменить всех прачек, судомоек или вышивальщиц, могла даже приближать к себе либо слишком юных для любовных утех, таких, как, к примеру, Агнес, или же выискивать девиц столь уродливых, что ни один уважающий себя мужчина не позарится на них, но всё это будет совершенно бессмысленно. Словно кот по весне, Рено всё равно будет изыскивать способ променять супругу на какую-нибудь местную крестьянку или даже скучающую жёнушку соседнего феодала. Всегда, всегда на её месте будет кто угодно, только не она сама!
Подобное открытие было столь чудовищным, что в одночасье лишило радости и смысла ещё  совсем недавно казавшуюся столь желанной победу, потому как бороться со всем женским полом Марго не могла, это стоило признать.
- Если Вам угодно, можете съездить к отцу и забрать её обратно. Делайте, что хотите, с этого момента мне нет дела до Ваших любовниц! - по возможности спокойно проговорила Маргарита и буквально в тот же миг горько зарыдала, закрыв ладонями лицо.

От жалости к себе Маргарита разрыдалась ещё громче и горче, как только супруг заключил её в объятия. А уж опрометчивые слова Рено о том, что жена от слёз подурнеет, и вовсе вызвали такой поток бурных рыданий и всхлипов, что томившиеся за дверью девушки теперь уж точно могли напридумывать всяких ужасов. Однако же в данной момент графине было всё равно на то, кто что подумает, хоть она и говорила обратное совсем недавно.
Супруг не любит и не уважает её, специально унижает, ругает за несуществующие грехи, а сам только и делает, что  проводит время с другими женщинами. А она волею не менее жестокого и бездушного отца теперь навеки прикована к этому чудовищу, которому так или иначе вынуждена подчиняться! Правда, действия Марго шли вразрез со столь безрадостными мыслями. Не прекращая плакать, графиня и не думала вырываться из рук человека, который, по её мнению, и был причиной этих слёз. Отчаянно нуждавшаяся хоть в каком-то одобрении, желавшая во что бы то ни стало, чтобы её жалели и шли на уступки, она лишь крепче прижалась к груди Рено, совершенно не заботясь о том, что ткань его котты очень скоро стала мокрой от слёз жены.
- Что мне до Жакетты, когда на её место придёт другая! - всхлипнула Марго. - Что же я такого сделала, что Вы ругаете меня за всякие пустяки! Меня... меня никто не ругал, а Вы... Я... я... веду, как подобает. Я улыбаюсь не когда что-то задумала, а когда Вы со мной...
Воспоминание о ещё одной несправедливой обиде вызвало новый поток слёз, а последний вопрос и вовсе показался издёвкой. Когда до человека нет дела, из-за него не плачут, это же очевидно! С каким же удовольствием Марго сказала бы, что да, всё равно, и что теперь господин граф может убираться ко всем жакеттам или даже чертям, но соврать почему-то не получилось. Обидные слова застряли в горле, стоило лишь поднять на супруга заплаканные глаза, и всё, что вконец запутавшаяся женщина смогла сделать - это ещё пуще разрыдаться на груди у мужа, обнимая его при этом так крепко, будто бы он в любой момент готов был вырваться и убежать прочь.

Отредактировано Марго (2012-03-01 12:20:31)

Свершилось! Победа была полной и безоговорочной: противник молил о прощении, во всём признавая правоту жены. Впору радоваться, а не глотать слёзы, только вот почему-то Маргарита не могла избавиться от ощущения, что всё, происходящее здесь и сейчас, в корне неправильно, что не так должно происходить их с Рено примирение, да и примирение ли это? Как всякая избалованная девица, привыкшая, что всё достаётся трудами куда меньшими, и совершенно не умевшая сносить попрёки, пусть и справедливые, Марго думала, что искомое прощение даётся грфу куда легче, чем ей - целый месяц супружеской жизни. Вот и сейчас стоило, уважая собственное достоинство, отвернуть лицо от поцелуев супруга, который, кажется, полагал, что любую проблему можно будет решить, лишь сменив гнев на милость. Но что было сделать с собственными желаниями и с тем, что поцелуи эти доставляли не меньшее удовольствие, чем раскаяние Рено? Отказывать себе в удовольствии графиня не любила, только что же это получалось? Месяц унижений, потом ещё эти упрёки, её горькие слёзы - и всё это искупается одним-единственным "прости" и парой поцелуев?! Мысленно Маргарита негодовала по этому поводу, но, Боже, как же сладки были его губы, осушающие солёные капли с её покрасневших щёк!..
- Никогда, слышите, никогда не смейте больше меня бранить! - сквозь редкие всхлипы пробормотала растерявшаяся и запутавшаяся в своих чувствах Марго. - Вы... Вы совсем не заслуживаете ни моего прощения, ни доброго к себе отношения после того, как жестоко меня обидели. Но Вы... Но я... я не знаю, что с Вами сделаю, если Вы ещё хоть раз оставите меня одну! - выпалила она с жаром и снова крепко прижалась к супругу, будто бы намеревалась задушить Рено в объятиях за все его прегрешения.