Тем временем шериф Бассет продолжал пылать праведным гневом. Все складывалось на редкость удачно. Вот сейчас, в присутствии баронов, он раскроет заговор против английской короны, арестует изменника, завтра же под стражей отправит француза в Лондон. Все это увидят, все это запомнят. И больше никто в Лестершире не осмелится бунтовать или злословить о том, что сэр Реджинальд зря получает жалование из казны.
Перспективы в воображении честного законника разворачивались самые радужные. Наконец-то быть верным присяге окажется еще и выгодно.
Убедившись, что в дверях маячит де Сегрейв, а за его спиной воинственно поблескивают алебарды стражников, Бассет направился к дю Першу. Суровый вид шерифа и его грозная поступь произвели впечатление даже на порядком захмелевших уже гостей, разговоры затихли, А Огненный Петушок торопливо прижал ладонью струны, обрывая свою песенку.
Мессир Жоффруа пребывал пока еще в счастливом неведении относительно причины происходящих с сэром Реджинальдом метаморфоз. Он как раз успел рассказать леди Бассет о том, как король Ричард путешествовал по Палестине в сопровождении сразу двух прекрасных дам, своей сестры и супруги, и о печальной кончине Сибиллы Иерусалимской во время осады Акры. И теперь всерьез задумался о том, а не сбежать ли ему, сославшись на зов природы, следом за собственным менестрелем.
- Мессир дю Перш, властью, данной мне в этом графстве нашим славным государем Ричардом, я арестовываю вас по обвинению в государственной измене, - громогласно объявил шериф, остановившись напротив француза.
- А?
За последние два у нормандского рыцаря было немало причин для изумления, но на этот раз происходило уже что-то из ряда вон выходящее. Супруга шерифа испуганно охнула, прижав ладонь к губам.
- У вас подают крепкий эль, милорд, - примирительно пробормотал дю Перш. – Право же, давайте вы арестуете меня завтра поутру на трезвую голову? И мне спокойнее будет, и вам…
- Изменник! - зарычал сэр Реджинальд. – Мятежник! Разве не ты и твой отец состоите в преступном сговоре с французским королем. Разве не ради этого ты явился в Англию?! Мне все известно, все и до последней мелочи этого злого умысла. Поднимайся и передай де Сегрейву меч, который ты опозорил. Иначе мои лучники…
Лучников Жоффруа пока еще не видел, а вот стража с алебардами была тут как тут, и сэр Жильберт улыбнулся ему с нежностью изготовившегося к прыжку волкодава.
- Некоторые вещи непростительны даже пьяным, - в свою очередь разозлился француз. Решительно, чем ближе он знакомился с английскими баронами, тем меньше ему хотелось иметь с ними дело. – Если вы решили с помощью этих нелепых обвинений и оскорблений рассорить нашего государя с нормандской знатью, то вы на верном пути, Бассет. Но в таком случае уж не предатель ли вы сами?
Я отдам вам меч, но не раньше, чем вы докажете свои бредни чем-то более существенным, чем хмельная бравада. В противном случае вы получите его только с моей жизнью вместе. Ну а дальше на все воля Божья.
- Доказать? Ха! Граф дю Перш подписал себе приговор собственноручно, - сэр Реджинальд понял, что наступил час его триумфа. Этот Жоффруа, видно, прожженный негодяй. И глазом не моргнул после обвинения в предательстве. Продолжает складно разыгрывать благородного героя. Но это потому, что он, глупец, не знает, что в руках Бассета письмо графа. - И вы привезли этот приговор в Лейстер. Признаю, письмо было адресовано не мне…
- Письмо? – в голубых глазах француза мелькнула долгожданная для сэра Реджинальда растерянность. – Вы что же, рылись в моих вещах? Какая низость. И что вы сделали с моими людьми?
- Надо же, а собственная судьба вас совсем не беспокоит, мессир?
- Мой отец не мог написать ничего недостойного.
- Вот как? Да он…
Рука лорда шерифа метнулась к поясу к заветному пергаменту и… схватила пустоту.

Зрители ожидали развязки.
Драмы из тех, что каждый день не случаются.
- Письмо? – наконец, поторопила жертва. Ухмылка помощника шерифа вызвала у Жоффруа желание совершить какое-нибудь недоброе безумство, например, избавить Лейстершир от представителей закона. Не вводите, как говорится, в искушение. А потом положиться на меткость невидимых лучников в надежде, что промучается он недолго.
- Его нет, - сообщил лорд Бассет севшим голосом. Не доверяя рукам, сэр Реджинальд недоуменно уставился туда, где должен был находиться проклятый пергамент. Должен… Но его не было. Что за дьявольское наваждение?!
В зале раздался одинокий неловкий смешок, но у потрясенного шерифа не хватило даже сил отыскать взглядом того, кто осмелился засмеяться в подобный момент.
- Значит, вы заявляете, что выкрали у меня письмо моего отца, - зло резюмировал дю Перш, решивший по такому случаю немного повременить со смертоубийством. – Вскрыли его, - прекрасный образчик гостеприимства, - вычитали там что-то про предательство и заговор, но теперь это письма у вас нет… Может, вместо стражи послать за духовником? Голоса, видения… Бесы иногда вселяются даже в очень достойных людей.
- Не смейте…
- Нет, это вы не смейте! Вы оскорбляете меня, угрожаете мне, оговариваете меня в присутствии сеньоров целого графства. Кем вы себя возомнили? Вы даже не граф Лестер, который, кстати, придет в ярость, узнав о том, как вы распоряжаетесь на его землях и сколь своеобразно осуществляете тут правосудие.
- У меня было письмо, - почти простонал сэр Реджинальд. – Де Сегрейв, вы же его видели. Вы сами принесли его мне, черт возьми.
- Но я его не читал, - кисло отозвался помощник шерифа. Он больше не улыбался. Местные бароны, и саксонские, и нормандские, не терпели над собой произвола. Не было у них в графстве мятежа, так ведь и устроить его недолго. Да и упоминание Роберта де Бомона, ныне здравствующего графа Лестера, пришлось некстати. Все эти вельможи заодно, и куда простому рыцарю с ними тягаться?
Бассета буквально затрясло от бессильной ярости.
Проклятая самонадеянность. Ему стоило бы произвести этот арест тихо, и держать мятежника под замком до тех пор, пока он во всем не сознается. Но сейчас, перед баронами, его обвинения выглядят абсурдно, а сам он выставлен на посмешище.
- Милорду дурно, - воскликнул проницательный де Сегрейв, решив, что предположение дю Перша о слишком крепком эле в их положении можно считать спасительным. – Кажется, он и правда перебрал немного. Леди Бассет, думаю, нужно отвести его наверх…
Жена сэра Реждинальда тут же бросилась к мужу, а следом за ней вокруг шерифа засуетились слуги.
- Я уезжаю, - заявил Жоффруа. – С меня достаточно. Мне прорубаться через вашу стражу с мечом наголо, или вы все же прикажете солдатам уступить мне дорогу?
- Пропустите мессира, - буркнул сэр Жильберт, и шериф Бассет вновь бессильно застонал. Помощник спасал его доброе имя, как мог и умел, но вот так запросто отпускать того, в чьей вине у Бассета не имелось ни малейших сомнений, было мучительно.
Уже у двери рыцарь поискал взглядом менестреля, - не вернулся ли, - и сделал красноречиво-повелительный знак следовать за собой. Дьявол побери этих англичан, неизвестно, какая придурь придет им в голову в следующий миг.

Шериф покорно дал вывести себя из залы, а затем гнев его обрушился на де Сегрейва.
- Отпустите меня, хватит обращаться со мной, как с умалишенным! Ступайте на лестницу, обыщите там каждую пядь, каждый камень. Я ведь мог попросту обронить письмо… Так просто, взять, и обронить, да.
- А что делать с дю Першем. Он сказал, что уезжает. Прямо сейчас. Задержать?
- Нет, без доказательств это бессмысленно и опасно. Мы знаем, где он остановился. И куда направляется, тоже знаем. Отыщем письмо, догоним и схватим мерзавца. Но в следующий раз сделаем это тихо.

Появление француза в замковых конюшнях повергло слуг, стороживших Бертрана и Жана, в полную растерянность.
- Велено отпустить, - прогнусавил из-за спины Жоффруа унылый посланец сэра Жильберта.
- Мессир, вы живы? Вот радость-то! – воскликнул сержант, разглядев хозяина.
Дю Перш видел, что люди его в общем легко отделались, у одного кровоточил нос, у второго наливалась синевой ссадина на скуле.
- Скотские тут, однако, обычаи, - мрачно добавил Жан, торопливо освобождая руки от пут. - Сначала подносят мяса и пива, а потом колотят по голове и вяжут руки. Вещи ваши они все перерыли…
- Я знаю.
Рыцарь заглянул в седельную сумку и удостоверился, что письмо графа дю Перша действительно исчезло. Неприятный холодок тревоги дуновением скользнул между лопатками, но гнев – дурной советчик, а Жоффруа был разгневан. И потому погнал дурные предчувствия прочь.
- Мы уезжаем. И немедленно.
- Вот это дело, мессир, - одобрил сержант, вскакивая в седло. - На постоялом дворе поспокойнее будет.
- Нет. Мы уезжаем из города. Заночуем… Где-нибудь, - неопределенно бросил нормандец, не доверяющий постоялому двору так же, как он сейчас не доверял этому замку.
Жан привычно протянул руку Жилю, предлагая менестрелю занять привычное уже место на крупе его лошади.
- Вот как бывает, парень, - пробормотал он. – Спасибо, что хоть накормили…

Позже, когда Лестер остался далеко за спиной, дорога углубилась в леса, а на улице стемнело настолько, что путешествовать без факелов означало переломать ноги лошадям, путники свернули в рощу, разожгли костер и приготовились заночевать под открытым небом.
- Мерзну, - недовольно бормотал сержант, кутаясь в плащ. – И звезды здесь другие. Не такие, как в Палестине.
- Зато вереском пахнет. Совсем как дома, в Нормандии. Ведь правда, мессир Жоффруа?
Дю Перш не ответил. Он смотрел на огонь, вновь и вновь вспоминая странную сцену в Лестейчерском замке. И абсурдные обвинения лорда Бассета не шли у рыцаря из головы.

Отредактировано Жоффруа (2012-02-29 07:33:06)

Жоффруа медленно повернул голову. И так же медленно перевел взгляд с лица менестреля на пергамент в его руках и на красноречиво разломанную графскую печать своего отца на нем.
Еще мгновение помедлил, но все же потянулся за «неопровержимым доказательством» государственной измены, расправил злосчастный свиток в ладонях, осторожно провел пальцем по излому красного сургуча. Сыновья почтительность в это мгновение боролась в душе француза с болезненным любопытством человека, едва не лишившегося жизни из-за одновременно нелепых и опасных обвинений.
- Мне кажется, я что-то упускаю в этой истории, - заметил рыцарь без всякого удивления. Пределы удивления мессира дю Перша на сегодня были уже исчерпаны до дна. -  Если письмо вскрыл Бассет, как и когда оно попало в лютню без его ведома?

- Вытащил, значит, - задумчиво повторил Жоффруа, оценив одновременно и безусловную преданность менестреля, и то, сколь неожиданным образом она оказалась реализована. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – так вот запросто вытащить пергамент из-за пояса лорда Бассета, да и любого другого лорда и не очень, далеко не каждому под силу. Что ж, парень ловок, раз с таким талантами у него до сих пор и руки целы, и клейма на лбу не видать. И, собственно, легко быть честным, когда тебе не приходится трястись над каждой горбушкой сухого хлеба и мелкой монетой.
- Если твоя милая девушка проболтается, шериф придет в ярость...
Рука дю Перша невольно метнулась к огню, жаркие искры взлетели навстречу пергаменту…
- Господи, я не могу его сжечь, - мрачно констатировал рыцарь. - Не могу прочесть. Но и отвезти де Венденалю после того, что наболтал мне сэр Реджинальд, тоже не могу. Вдруг там и правда… Ты читал его? – внезапно спросил француз, который осознал уже, что бессмысленно приписывать всему миру собственную щепетильность.