- Мое почтение, мессир дю Перш. Наслышан о вас.
Баорон де Венденаль говорил чистую правду. Он действительно был «наслышан» о французе. Слухи, как говорится, несутся быстрее ветра, и отголоски скандала в Лестере докатились до Ноттингема быстрее, чем до него добрался непосредственный виновник унижения шерифа Бассета. Сэр Уильям сожалел лишь об одном. Слухи никак не конкретизировали, что именно произошло между сыном французского графа и английским законником. А де Венденаль, как лицо в большой степени заинтересованное, жаждал подробностей.
Однако «долг радушного хозяина» диктовал иное.
- Принимать у себя прославленного защитника Гроба Господня – большая честь для меня.
Вот тут шериф понятия не имел, чем мог прославиться мессир Жоффруа в Палестине, и прославился ли хоть чем-то вообще, но зато сэр Уильям свято верил в действенность уместной лести, и никогда не пренебрегал любыми средствами, дабы расположить к себе человека. До той поры, разумеется, пока не придет время бросить этого человека в застенки или всадить ему нож в спину.
- В добром ли здравии ваш батюшка? Вы похоронили вашего деда мессира Ротру под Акрой, я слышал. Что за невосполнимая потеря!
«Крепкий был старик. И явно зажился. Отец ваш, наверняка, счастлив, что наконец сделался графом. И король французский счастлив не меньше. Ротру горой стоял за Ричарда, а его наследник – совсем наоборот…»
- Однако что же я держу вас во дворе? – Широким гостеприимным жестом сэр Уильям указал на лестницу. – Идемте, дорогой гость, разопьем кубок вина за встречу и знакомство, да и поговорим… Нам ведь есть, о чем поговорить, мессир?

Барон бросил откровенно озадаченный взгляд на гостя. Ему еще не вручали писем с подобным предисловием. И все же пергамент из Нормандии был слишком ожидаемым, и не только им одним, чтобы шериф, даже подозревая в происходящем какой-то опасный подвох, отказался взять графское послание или не рискнул прочесть его.
- То, что пишет ваш батюшка, очень важно, - жадно пробежав глазами украшенный графским гербом лист, подытожил де Венденаль. Я… мы не сможем дать ответ сразу, потребуется время. И, я полагаю, граф дю Перш ожидает, что посланец, который доставит ему этот ответ, будет так же надежен, как и тот, что привез письмо в Англию. То есть его сын, не так ли мессир Жоффруа?
Барон прищурился, размышляя о том, кого из верных людей отправить гонцом к принцу Джону. Епископ, - благо завтра начинается ярмарка, и он должен провести торжественную службу в кафедральном соборе, - приедет сам, без напоминания.
И, конечно, история о том, как графская печать оказалась сломана, заслуживает того, чтобы быть выслушанной.
- Вы могли бы запечатать пергамент заново, мессир. У вас ведь есть печать графства, - сэр Уильям многозначительно глянул на руки рыцаря, выискивая перстень-печатку. – Но раз вы этого не сделали,  значит, история стоит того, чтобы рассказать ее мне. Я весь внимание.

- Черт бы побрал этого Бассета, - процедил барон, готовый проклинать шерифа сопредельного графства за излишнее и неуместное рвение, и в то же время понимающий, что сам, вполне возможно, поступил бы так же, как и сэр Реджинальд. – Однако всех случайностей в нашем деле предусмотреть невозможно, мессир Жоффруа. Вы живы, вы на свободе, вы в Нотиингеме, в конце концов, и письмо доставлено по назначению.
Сэр Уильям не был трусливым человеком. Скорее наоборот, он являл собой классический тип авантюриста, от природы рискового и не стесняющегося в средствах для достижения целей. Сейчас целью его было желание возвыситься вместе с принцем Джоном.
Барон де Венденаль прекрасно понимал, что назначение свое он получил потому лишь, что более достойные и более преданные королю Ричарду лорды отправились вместе с ним в крестовый поход. Как только король вернется в Англию, у него окажется достаточно любимчиков, заслуживающих прибыльных должностей. И он, де Венденаль, останется ни с чем. Человек, испытавший в жизни искушение властью, мечен дьяволом и уже никогда добровольно от власти не откажется. Поэтому да здравствует король Иоанн, король, который будет слишком многим обязан одному из своих самых верных и деятельных сторонников.
«Однако французскому крестоносцу нет дела до амбиций английского шерифа, - напомнил себе де Венденаль. – У дю Першей имеется свое графство, о нем они и пекутся в первую очередь. Кажется, этот красавчик уже не больно-то и рад, что об участии его семейки в заговоре против Ричарда стало кому-то известно».
- Забудем о Бассете, - поспешил предложить шериф, широко улыбаясь. – После того, как Лончгамп изгнан, а королева Алиенора отправилась в Рим к Папе хлопотать за своего старшего сына, никто в Англии не осмелится выступить против принца Джона. Никто, и менее всего сэр Реджинальд. Если вернется Ричард, все переменится. Но с Божьей помощью, мессир Жофруа, мы похлопочем о том, чтобы Ричард не вернулся.

«Еще бы! Восемьдесят тысяч марок серебром на дороге не валяются. И хоть французский король и предлагает любезно разделить со своим «другом Джоном» тяготы платежа императору, вряд ли сумма будет поделена поровну. Да к тому же за свою помощь Филипп-Август требует почти половину Нормандии. Условия грабительские, ничего не скажешь.
С другой стороны, французы могут просто направить в Нормандию свои войска, мятежные бароны и графы с радостью распахнут перед ними ворота городов и крепостей. И придется нам всем тогда тащиться воевать на континент. Нет уж, лучше платить…»
- Уверяю вас, мессир Жоффруа, бароны с бОльшим удовольствием заплатят за невозвращение короля Ричарда, чем потратятся на выкуп за него. И даже помимо пожертвований сторонников принца существует достаточно возможностей изыскать нужную сумму, - принялся перечислять де Венденаль. -  Ваш покорный слуга, например, наделен властью взыскивать налоги с трех графств. Эти средства отправятся в обход королевской казны прямиком за Па-де-Кале. Иудеи-ростовщики еще помнят погромы, что были устроены в Лондоне во время коронации Ричарда. Они не откажут его высочеству в ссуде. Мать наша церковь внесет свою лепту. Тамплиеры…

- Де Сабле отправился в лучший мир, - напомнил сэр Уильям. – Он теперь в раю, а мы прозябаем на грешной земле. Прецепторы Англии и Франции в отсутствие у Ордена главы самостоятельно ищут союзов с европейскими монархами. Тем более после той истории с Кипром… Сомнения ваши понятны, мессир Жоффруа. Подозреваю, храмовники в Палестине – совсем не то, что храмовники в нашей глуши, - усмехнулся де Венденаль. -  Тут они больше торговцы, чем воины. И не чужды понятия выгоды. К тому же… Не будем загадывать наперед, - провозгласил милорд шериф, почувствовав, что ступает на неверную почву. Как решит поступить Орден, одному Господу ведомо. – Погостите у меня в замке, отдохните, полюбуйтесь английской осенью. В Ноттингеме начинается большая ярмарка, съедутся все окрестные рыцари и бароны. А я сейчас же отправлю гонца к принцу Джону. И его высочество через несколько дней почтит нас своим присутствием. Тогда-то все и решится.
В то, что принц выберет именно Ноттингем, как место встречи с верными ему людьми, сэр Уильям не сомневался. В Лондоне слишком людно и слишком много лишних глаз и ушей. Излишняя огласка ни к чему, достаточно уже и одного того, что Бассет все пронюхал.

Знай милорд шериф те мысли, что скрывались за любезностью французского гостя, он без колебаний сгноил бы этого благородного глупца в подвалах Ноттингемского замка. Благо, вотчина дю Першей находилась слишком далеко, чтобы граф мог этому помешать.
Но, оценивая людей, мы часто судим по себе, поэтому у де Венденаля не было пока оснований сомневаться в том, что мессир Жоффруа на их стороне.
- Прекрасная мысль, милорд, - оживился он. И тут же спохватился. – Поблизости несколько прецепторий, но ближайшая из них, Темпл-Ротли, находится в Лестершире. Вряд ли ехать туда для вас благоразумно. Я бы посоветовал Балзалл или Уорвик, хотя туда добираться дольше. В любом случае принц будет благодарен вам за посредничество. Его милость очень скоро прибудет в Ноттигем и будет рад встретиться с вами лично.
Сэр Уильям окинул гостя задумчивым взглядом. Из полученного письма он уяснил уже, что Жоффруа-старший предпочел бы видеть свои владения под крылом французской короны. Интересно, что в голове у Жоффруа-младшего? Если принцу Джону удастся завербовать этого рыцаря в свои сторонники, быть может, удастся удержать и графство дю Перш в числе английских земель?
- Вы ведь дождетесь появления его высочества, мессир?

- Да, замок недурен, - согласно кивнул де Венденаль. Собственно лично он полагал, что Ноттингем – лучшая крепость Англии, и принц явно был солидарен в этом с шерифом, вытребовав в свое время замок у брата в обмен на обещание оставаться во Франции (обещание это, естественно, Джон вскоре нарушил), а затем не пожелав возвращать его короне. – А его высочество… Право, я не знаю, каким образом принц предпочтет путешествовать.
«Но поскольку Джон тщеславен, думаю, он явится официально, дабы не упустить те почести, что ему полагаются».
- У меня к вам столько вопросов, мессир Жоффруа. Тех самых, что вас тяготят, о делах в Святой земле, - ухмыльнулся сэр Уильям. – И все же, думаю, вам нужно время отдохнуть с дороги привести себя в порядок после бесконечных ночевок на наших постоялых дворах. Не хочу сказать о них ничего дурного, но порой простота утомляет.
Шериф хлопнул в ладоши, вызывая невидимых, но ожидающих где-то неподалеку слуг.
- Мой паж Ги проводит вас, он славный мальчуган, и готов послужить вам, если потребуется. Я же отдам распоряжения страже, чтобы вас впредь впускали в Ноттингем беспрепятственно и так же беспрепятственно выпускали в город. Мальчишка лет двенадцати, явившийся на зов господина, всем своим видом выражал почтительность и желание услужить гостю. А за одно если получится (мессир дю Перш еще не догадывался еще, сколь любознателен от природы его проводник по Ноттингему ) расспросить рыцаря о славных делах крестоносных.

Отредактировано Милорд шериф (2012-04-20 07:23:39)