Вскоре после полудня 20 сентября 1193 года (после прибытия сэра Жоффруа и его спутников в Ноттингемский замок). Участвуют Жиль и Аннис.
Слуги рыцаря, отпущенные устроиться и отдохнуть, отвели лошадей на конюшню. Бертран и Жан завели обстоятельный разговор со старшим конюхом, который, как выяснилось, тоже побывал в Палестине и вернулся без левого глаза. В другое время менестрель охотно послушал бы беседу ветеранов, но сейчас ему было не до того. Он наскоро убедился, что Канцоне не чинятся никакие обиды, сказал: "До встречи, милая!" - и скрылся, провожаемый укоризненно-грустным взглядом кобылы.
Куда он отправился? Смешной вопрос! Разумеется, в святая святых любого замка - на кухню!
К кухням у бывшего поваренка было особое отношение. Если верить рассказам слуг из Кингстон-кастла, Эгрик там и родился: его мать чистила репу, когда ее застали схватки...
Кухня для бродячего жонглера была не просто самым сытым, самым теплым и самым уютным местом любого замка - она еще и говорила каждой своей деталью о богатстве или бедности хозяев, о щедрости их или скупости, о том, насколько строги со слугами хозяева...
Ноттингемский замок распахнул дверь своей кухни перед опытным гостем. Ноттингемскому замку нечего было скрывать и нечего стыдиться. Кухня была полна слуг - и никто из них не отлынивал от дела. Было здесь чище, чем на многих виденных Жильбертом-жонглером кухнях... ну, хотя бы крысы под ногами не шныряли.
Жиль безошибочно выцепил взглядом главного повара и пошел к нему на поклон.
Невысокий жилистый француз-южанин не расставался с громадным разделочным ножом и скалился на подчиненных так свирепо, словно в любой миг готов был пустить свое орудие в ход для поддержания порядка. Но учтивость и кротость юного гостя смягчили сердце властителя горшков и сковородок.
- Приезжий рыцарь? А ты из его слуг?... Что ж, голодными все не останетесь... А ты, парень, нам перед сном не сыграешь?
- Струны порву от усердия! - истово заверил Жиль. - А уж как тут славно-то, господин главный повар! Как работа кипит! Небось, на весь гарнизон стряпаете?
- Чудак! - рассмеялся повар. - У вояк своя кашеварня. Мне хватает труда накормить господ, гостей и слуг... А что народу много - так горячая пора. Самое время припасы делать на зиму. Сушим яблоки да груши, варим фрукты в меду. А наливки делаем такие, что и в монастыре позавидуют. Не спорю, там умельцы, а только куда им против нашей терновой настоечки или против наливки из дикой груши! Не из садовой, парень, а из дикой! Она такой вкус дает...
- Мне доводилось слыхать о ноттингемских наливках, - загрустил Жиль, - а вот отведать не посчастливилось...
- А угощу! - раздобрился повар. - Эй, Аннис!
Имя ударило Жиля в сердце. Он заозирался беспомощно и испуганно, словно пойманный на опасных мыслях.
В дальнем углу светловолосая женщина и девочка лет семи резали и чистили яблоки. В ответ на окрик повара женщина поднялась.
- Возьми кружку, плесни гостю нашей прошлогодней, из дичков! Которая в темном бочонке...
Сердце Жиля колотилось в груди, как будто хотело вырваться и удрать.
Неужели ему так повезло? Не надо бродить по замку, затевая разговоры со слугами и исподволь подводя болтовню к нужной теме...
Ну, ведь она же, она! Семь лет не виделись - а у Жиля никаких сомнений. Только бы и она его не признала...
Нет, хвала всем святым... Взяла со стола кружку, приветливо кивнула гостю, приглашая идти за собой.
Менестрель надеялся, что Аннис поведет его в винный погреб и там можно будет поговорить без помех. Но оказалось, что бочонки с наливками пирамидой сложены тут же, на кухне, где волей строителей замка получился небольшой закуток.
Пока женщина, опустившись на колени, цедила наливку из нижнего в пирамиде бочонка, Жиль, повернувшись спиной к кухонной суете, быстро достал из-за пазухи связанный в узел пояс Жженого и украдкой показал женщине.
Только бы не закричала...
Отредактировано Жиль (2012-03-30 01:58:01)
