Пальцы рыцаря, сжимавшие кубок, побелели, а сама чаша смогла почувствовать, как, фигурально выражаясь, твердая рука сдавила ее ребра. И даже глоток доброго вина за здоровье милорда шерифа не смягчил выражение лица сэра Фулька, напротив, брови его угрожающе нависли над самыми глазами.
- Не быстрее, чем в монастырских погребах, Ваше Преподобие, - разомкнул губы де Грендон, переводя взгляд с лоснящейся жиром физиономии монаха на хитрого лиса, охота на которого, увы, была запрещена всеми возможными законами, выдуманными людьми. - Если вам угодно, я распоряжусь. чтобы принесли самого свежего.
"Вот и посмотрим, как твое чрево прохудится, святой отец, когда ты отведаешь нашего молочка. Судя по физиономии твоего монаха, воздержанием во вверенной вам святой обители не злоупотребляют, а каков приход..."

Брат Томас тем временем не терял даром благословенных минут и воздавал должное яствам, выставленным на стол. Он никогда бы не смог стать воином, да и монахом был явно не выдающимся, но зато в искусстве обжорства то был мастер непревзойденный, орудовавший руками и челюстями с неимоверной скоростью, когда это требовалось. Сейчас же он, однако, соблюдал некоторую умеренность и поглощал угощения уверенно, но не спеша.
- В монастырских стенах всегда все свежее. Мы, слуги Господа, сознательно усмиряем свои плотские желания, ведь чревоугодия - один из смертных грехов. Но и дурными продуктами питаться не желаем, поскольку от вида больного и хилого монаха любому прихожанину становится тоскливо. Негоже смущать паству, священник по мере сил должен выглядеть бодрым и здоровым, способным донести до Всевышнего просьбы страждущего, - наставительно изрек монах, воздев толстый указательный палец вверх. Уже чего-чего, а здоровья брату Томасу хватило бы и на троих.

Отредактировано Трувер (2012-06-01 23:37:45)

По-видимому, в присутствии Фулька де Грендона  не только молоко скисало, но и цветы увядали. По крайней мере, казалось, что даже нежная роза в  волосах мидели Гвенды  уныло поникла всеми лепестками, смутившись недовольства сурового рыцаря - хранителя порядка и дисциплины на вверенной ему внутризамковой территории.
"Такой даже клопов в солдатских казармах заставит маршировать стройными рядами. Ничего удивительного" – подумала Рунильда, отправляя в рот кусочек сочного пирога с олениной. Надо заметить, повар шерифа француз Жерве специально расстарался для почетного гостя, лишь только узнал от егерей, доставивших на кухню тушку косуленка, о приезде епископа.   Мясо  подбитого Марвином злополучного животного, тут же послужило начинкой для пирога, напоминая Рунильде о причине ее несчастий.
Командир гарнизона сидел за столом, уставленным  яствами, как раз напротив девицы Левертон и Рунильда  осторожно бросала на него робкие взгляды, обнаружив, к своему удовольствию, что месье Фульк не так уж хладнокровен, как показался ей при первой встрече. Простые человеческие радости в виде женских прелестей или доброго вина и дорогостоящей обильной трапезы, являющейся столь распространенным пороком присущим всем слоям аристократического общества доброй Англии, явно не были слабыми местами сэра Фулька. Но, как известно, нет таких замкОв, к которым Враг  человеческий не подобрал бы заветного ключика, открывающего  беспрепятственный доступ в Святая святых человеческой натуры для свершения своей гнусной работы, толкающей к погибели самые достойные  души и их обладателей.
Внимательно прислушиваясь к словесному поединку Преподобного с не слишком выдающимся, но все же рыцарем, заслужившим,  однако особую благосклонность самого шерифа Ноттингемского, и вспомнив свое недавнее общение с угрюмым командиром Рунильда поняла, что месье Фульк де Грендон болезненно честолюбив. Что и забавляло хитроумного епископа, поднаторевшего в деле распознания людских пороков.
"Было бы глупо этим не воспользоваться" - взгляд пленницы задержался на пальцах сэра Фулька, обхвативших серебряный кубок с излишним усердием, благо посудина не пострадала, ибо была гораздо крепче, нежели ее девичье тело, испытавшее удушающую хватку этих рук.
Мысль о побеге из замка Ноттингем, в который девица Левертон была доставлена в обход закона и здравого смысла не единожды приходила в ее хорошенькую голову. Ведь пока не вернулся сэр Уильям и  не принял к рассмотрению чьи-либо беспочвенные обвинения против Левертонов, можно было тихо улизнуть и замести следы. Только с таким угрюмым и бдительным командиром, главным стражником Ноттинемской крепости это легче сказать, чем сделать. Никто не откроет ворот без его позволения, а смягчить сэра Фулька и заставить его забыть о своих обязанностях не смогло бы даже явление Девы Марии. Вся надежда оставалась на мессу. В церкви легко смешаться с многолюдной толпой и смыться, благо Преподобный будет всецело занят  литургией, а сэр Фульк непременно останется сторожить замок.
"Только бы шериф де Венденаль не успел вернуться до начала богослужения!" – лихорадочно соображала девица, которой не понравился ловкий перевод беседы епископом  в другое русло. Кажется, она догадывалась о чем сейчас пойдет речь. Рунильду то и дело подмывало подбросить дровишек в костер разгоравшейся неприязни между двумя мужчинами, но вступить в разговор без приглашения девица не решалась. Все же ее положение сейчас весьма неоднозначно, и усугублять его было бы довольно неразумно.

Отредактировано Рунильда (2012-06-07 14:18:56)

"Было бы славно, если бы эти два честолюбца сцепились между собой", – размышляла  саксонка, стараясь не смотреть  на сэра Фулька и епископа и показывая всем свои видом крайнюю степень заинтересованности словами брата Томаса.
"По крайней мере, это гораздо любопытнее, чем восхваление радостей монашеской жизни. Да и пользы от натянутых отношений между ними значительно больше. Было бы как нельзя кстати мсье де Грендону поменьше находиться в обществе преподобного де Нонана. Не приведи Господь, епископ узнает про мое недавнее знакомство с командиром гарнизона,  усомнится в искренности моего религиозного рвения и лишит возможности посещения мессы" - девушка сделала несколько глотков, кровь забурлила, подогреваемая жидкостью из сока виноградных ягод. Поневоле становилось весело. Крепкий напиток делал свое дело.
"Выберусь из церкви, а там…" - оживленные вином мысли кружились в хороводе, и уже более благосклонный взгляд был брошен на сэра Фулька. Еще бы! Ведь благодаря его неуклюжести Рунильда теперь облачена в прелесть какое  платье!
"Пять крупных серебряных пряжек на лифе и по несколько мелких застежек на рукавах – да это же целое состояние!" – прикидывала девица сумму возможной выручки от продажи Гвендиных побрякушек. И хотя выглядела леди Рунильда торжественно и чинно, в сердце у нее плясал маленький паяц.
- Все наши чаяния должны стремиться к возвышенному, - нараспев продолжил монашек, утирая рукавом стекающий с подбородка сок ароматной поросятинки.
– И горе тому… - торжественные словеса скромного служителя были прерваны раздавшимися откуда-то из глубины анфилады, ведущей в кухню, кладовую и погреба совсем нескромными куплетами, как раз в тот момент, когда двери залы распахнулись. К столу подносились блюда с запеченными фруктами и рисовым разноцветным пудингом, а до ушей обедающих доносился веселый голос:

Зеркальным шаром лоснилась тонзура,
Свисали щеки, и его фигура
Вся оплыла; проворные глаза
Запухли, и текла из них слеза.
Вокруг его раскормленного тела
Испарина, что облако, висела. (с)

Развеселого певца заглушали только взрывы хохота кухонной челяди:

Он не дал бы и ломаной полушки
За жизнь без дам, без псарни, без пирушки.
Веселый нравом, он терпеть не мог
Монашеский томительный острог,
Устав Маврикия и Бенедикта
И всякие прескрипты и эдикты. (с)

Отредактировано Рунильда (2012-09-30 00:43:04)

- Наказать наглеца? - деланно равнодушным тоном осведомился сэр Фульк, дождавшись заключительной высокопарной тирады преподобного Хьюго де Нонана,  лишь только двери, за допустившими оплошность слугами затворились. Уязвленное епископом самолюбие рыцаря, представляющего сейчас законную власть в замке, было неким образом удовлетворено созерцанием растерянности человека, посмевшего намекнуть ему, де Грендону, на то, что он плохо справляется со своими обязанностями. В число коих, надо сказать, не входило развлечение гостей милорда шерифа. Службой своей сэр Фульк гордился и считал ее достойным возмещением того, что ему до сих пор не посчастливилось овеять свое имя воинской славой. И хотя всякий непорядок  начальник гарнизона воспринимал как личное оскорбление, в этот раз он решительно намеревался закрыть глаза на  развеселившуюся челядь. Пожалуй, он даже распорядится всем подручным низкорослого Жерве выдать по пинте эля. И самого повара не обидит - ведь планирование обеда высокопоставленного священнослужителя является сложной  и хитроумной задачей. Что же до куплетов  доморощенного кухонного менестреля, говоря по совести, божьи слуги их вполне заслужили. Каждый приезд преподобного обходится милорду шерифу в кругленькую сумму, а от его раскормленного монашека-возницы, как любит жаловаться южанин Жерве, нужно прятать мясо, словно дочь от известного на всю округу повесы.

Отредактировано Трувер (2012-06-23 17:43:22)