Гисборн безумно устал от дальней поездки, и сейчас хотел как можно скорее отправиться в свои покои, чтобы отдохнуть и побыть одному. Сопровождение шерифа - обязанность, которая никогда не тяготила сэра Гая, однако провести весь день в седле – удовольствие сомнительное. Кроме того, начальника личной охраны шерифа обременяла необходимость общаться с людьми, которых он втайне презирал, если не добавить, ненавидел. Справедливости ради, стоит заметить, что этот статный мужчина давно заслужил репутацию законченного мизантропа. Без крайней нужды никто не решался обращаться к Гаю, и уж тем более никому не приходило в голову беседовать с ним по душам. Нельзя сказать, что Гисборна огорчало отсутствие приятелей. Скорее, он эгоистично наслаждался собственным  неприступным образом, который постарался создать для окружающих.
Гисборн намеревался покинуть компанию и даже сделал несколько шагов в сторону, но его ближайшим планам не суждено было осуществиться. Барон де Венденаль, почувствовавший недомогание, переложил на начальника охраны часть своих полномочий. Гай скрипнул зубами, но возражать, разумеется, не стал, умея  сдерживать клокочущую ярость за маской холодности и деланного равнодушия. Однако сегодня он был раздражен сверх всякой меры и готов незамедлительно сорвать злость на любом объекте, случайно подвернувшемся под горячую руку.
Можно смело утверждать, что лесничий Билль точно оказался не в то время и далеко не к месту со своими сплетнями и домыслами. Гая всегда доводил до тихого бешенства этот человечишка, суетливый, вертлявый, с бегающими глазками и чересчур длинным носом.
Гнев мужчины обрушился на голову незадачливого доносчика:
- Куда лезешь? – угрожающе прошипел начальник охраны. – Неужели трудно уяснить, что господин де Венденаль сейчас не в состоянии  выслушивать твои жалкие речи? Убирайся! Прочь с глаз моих!
Впрочем, Гисборн тут же одернул себя. Быть может, Билль владеет ценной информацией? Власть, пусть временная, опьяняла, и Гисборн процедил, тщательно разделяя слова:
- Явишься с докладом! Ко мне. Лично. Чуть позже. И горе тебе, если сочту твои вести недостойными моего внимания!

Отредактировано Гай Гисборн (2012-07-15 18:34:37)

Смешанные чувства овладели епископом. С одной стороны, он был несказанно рад такому повороту событий, ведь Гисборн поступил именно так, как того желал преподобный, но, вместе с тем, даже не дождался позволения сесть в повозку де Нонана. Но гибкость не раз подсобляла епископу молниеносно ориентироваться в ситуации, и, не успев возмутиться, он тут же понял, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации. Благо братец Томас, в лучших своих традициях, запутался в вожжах и никак не мог с ними сладить, причитая и охая точно так же, как и сегодняшним утром посреди злосчастной речушки. Епископ ведь не просто так приехал в Ноттингем, участие в богослужениях было лишь предлогом – что ему, Кавентри мало? Нет, все было намного запутанней. По такой же причине – поохотиться в Шервудском лесу – в Ноттингемшир должен прибыть принц Джон. Причиной таких тайных махинаций досточтимых мужей было развитие событий с выкупом короля Ричарда. Вернись он законным и спасенным монархом обратно в Англию, всей троице – недовенценосному Иоанну, хитрому Нонану и властному Венденалю пришлось бы несладко. Слишком далеко зашли они в своих интригах против короля-крестоносца. Коварный разум епископа тут же измыслил некое подобие плана, пока ещё очень эфемерного. Преподобный подошел к Биллю и, протянув тому длань с перстнем для поцелуя, громко изрек:
- Сын мой, кажется, мы ещё не благословили тебя. По случаю счастливого спасения из пучины водной мы желаем благость сегодня возлагать, - и пока Билль опускался на колено да целовал перстень, де Нонан снизил голос и елейно продолжил: - Сын мой, мы, милостью божией епископ Кавентри, наслышаны о твоих многообразных талантах. ... в особенности в искусстве охоты... выслеживании и умении поразить зверя….- Епископ делал эффектные паузы, чтобы смысл сказанного лучше доходил до коленопреклоненного лесничего. - А так же о том, что благодаря твоему усердию  все самые жирные олени пребывают в сохранности, а не отстрелены разбойниками  да вилланами небрежных землевладельцев, наподобие Левертона. – При упоминании сакского землевладельца рябое лицо Билля ещё больше потемнело. - Да что удивляться, что этот Левертон не может за порядком и крестьянами следить, он вон за дочерью-то доглядеть не в состоянии. Расскажи-ка мне о нем поподробнее, может быть его земельке нужен новый хозяин? – Идеи рождались одна за другой, и к концу тирады де Нонан уже пришел к тому, что устрой он развеселую охоту принцу Джону в своем новом охотничьем угодье, бывшем поместье Левертонов, это будет прекрасная возможность обскакать даже самого Венденаля в услужении кандидату на престол.

- Да, да, сын мой, мы знаем, как мудр шериф де Венденаль, и как трудно ему таким графством ведать, как Ноттингемшир. Одни шервудские разбойники чего стоят, - сокрушенно вздохнул епископ, подмасливая лебезение Билля по отношению к де Венденалю. Казалось, старый волкодав и впрямь по-собачьи предан своему шерифу. – Так что же такого в твоих сведениях, что сэр Уильям должен был бы отправлять за Левертоном людей, будь он здоров и скажи ты ему то, что намеревался? Не медли, сын мой, помни, что перед тобой – слуга божий, некогда сам шерифствовавший в трех графствах. Смело можешь открыться нам, - сквозь зубы прошипел епископ, не стирая с лица выражение крайней доверительности. Он все ждал, когда лесничий перестанет выплясывать вокруг да около, и перейдет к сути, а также отпустит его ладонь, поскольку у самого Билля руки были потными и липкими. Да и коленопреклоненное положение верного служаки шерифа рано или поздно вызвало бы естественный интерес у окружающих, ведь для простого благословения оно слишком затянулось.

Гисборн молча ждал, не сводя острого взгляда темных, как глубокий омут, глаз с королевского лесничего. Сколько же можно юлить, набивая непомерную цену тем сведениям, которые волею случая оказались в распоряжении этого пресмыкающегося типа, не умеющего даже стоять прямо, непрестанно дергающегося, извивающегося, как беспозвоночное существо. Казалось, что Билль страдает от укусов блох, навеки поселившихся в потаенных местах его тщедушного тела.
Начальник охраны брезгливо отодвинулся от доносчика на полшага.  Гая настороживало, что Его Святейшество слишком живо интересовала информация, которой располагал старший егерь. Зная о незаурядном умении епископа плести  затейливую сеть хитроумных интриг, мужчина в конской шкуре понял, что вернулся  не напрасно и весьма своевременно, ибо Билль еще ничего не успел донести, а вот явственно проступившее на мгновение на лице преподобного неудовольствие подтвердило подозрение Гисборна о том, что своим вмешательством он нарушил далеко идущие планы Его Святейшества.
Билль, вероятно, никак не мог собраться с силами и поведать о том, что стало ему известно. "Это ничтожество, - вновь внутренне передернулся Гай, - никак не может нарадоваться редкой удаче - оказаться в центре внимания, да еще и в таком выгодном положении, когда двое людей, наделенных властью - светской и духовной - зависят от него и ожидают откровений.
В роли просителя сэр Гай не был никогда, а Билль, похоже, мог тянуть время и до заката, поэтому начальник охраны счел нужным присоединиться к увещеваниям преподобного:
- Я думаю, твоя корзина, Билль, уже давно переполнена недозрелыми ягодками. Как бы тебе не набить оскомину...  Не испытывай наше терпение, оно не безгранично, уверяю. Либо сообщи о том, что знаешь, либо, если нечего сказать, проваливай и не задерживай отъезд в дом Господень.
Гай глубоко вдохнул, призывая себя к стоическому спокойствию.

Отредактировано Гай Гисборн (2012-07-01 16:05:32)

Облегчение, которое епископ испытал от самого лишь факта, что Билль наконец явил миру свою великую тайну, поначалу заслонило в сознании преподобного важную деталь. Ну, подумаешь, поехал один шелудивый сакс наведать другого такого же пса, что ж теперь, отслеживать передвижения всех этих скрытых или явных бунтовщиков по всей Англии, даже если между ними кошки стайками бегают? Лесничий закончил свою нехитрую тираду и уставился на слушателей, стоящих по разные стороны от него, благо его косые глаза позволяли проделывать этот трюк, а епископ чуть не подскочил на месте. Лестер! Эльдред! Так это же тот мерзкий сакс, больше похожий не на медведя, которым его величали, а на какое-то богомерзкое чудище, Каина, вавилонскую блудницу и ехидну в одном лице. Особенно епископу нравилось поминать при описании барона блудницу, таким образом, отказывая последнему в некой части мужественности. Не так давно этот злыдень возглавил оппозицию преподобному, занимавшему пост шерифа в том числе и Лестершира, а свое позорное извержение епископ помнил очень хорошо, и, к тому же, болезненно. А теперь, значит, Левертон поехал к этому самому Эльдреду. С чего бы это? В Лестер, где шерифствует до мозга костей верный королю Ричарду Бассет. Что-то подспудно вертелось в голове де Нонана, какая-то мыслишка, которую он никак не мог схватить за хвост. Сам он действовать не мог, человеку при исполнении он не указ, посему епископ обратился к Гисборну:
- Когда один сакский барон к другому едет, в этом преступления нет. Однако же в том случае, когда на землях одного из них совершается преступление против короля… Любезный сэр Гай, а что, Левертон заплатил свою часть выкупа за короля Ричарда? Верный ли он подданный своего короля? – преподобный покосился на стоящего невдалеке де Грендона, по лицу которого было не понять, слышал ли он исповедь Билля, или же просто с каменной физиономией ждал, когда с его территории, наконец, уберутся вон.

Отредактировано Хьюго де Нонан (2012-06-30 21:12:53)

Нельзя было не признать, что в словах мрачного рыцаря имелся здравый смысл. В самом деле, а с чего это Билль сделал вывод, будто Левертон подался именно в Лестершир, и именно к борову Эльдреду? Тем более, если сам сказал, что саксы не ладили, даже особая "любовь" к норманнам их не объединяла. Может, лесничий объелся ягодок волчьих, пока выслеживал браконьеров, или чем он там ещё занимается в королевских угодьях. Билль развернулся в сторону своей лошади, устало всхрапывающей у корыта с водой, но епископ его перебил, опасаясь, как бы этот косоглазый козлик не ускакал, вдохновленный напутствием Гисборна.
- Постой-ка, сын мой. Ты не ответил на вопрос сэра Гая. Почему ты думаешь, что Вилхерд Левертон поехал к Эльдреду? – имя проклятого барона отдавало прогорклым салом, и преподобный скривился. – У тебя есть доказательства, или же ты сам удумал чего? Только прошу тебя, сын мой – говори сразу и по сути, меня ждут в доме Господнем. Надеюсь, ты понимаешь, что задерживаться мне не стоит.

Отредактировано Хьюго де Нонан (2012-07-02 17:05:51)

Преподобный покосился на Рунильду, сидящую  в повозке с выражением кротким, будто мысли ее были где-то у мощей святого Макария Египетского, однако коварство женской натуры епископу было хорошо известно. Тем более, что епископу удалось краем уха расслышать, как именно Рунильда представляла себе жизнь невесты Христовой. События выстраивались в прескверно логичную цепочку: дабы избежать наказания за браконьерство, девица высказала горячее желание удалиться в монастырь, а тем временем её отец подался со сватьями договариваться. Приедет из Лестершира, и скажет, мол, отдавайте дочку, замуж ей надо. Но это всего лишь одна из возможных версий, к тому же, лесничий так яростно напирал на важность такой детали, как присутствие некоего Кинегильса в посольстве от барона Эльдреда, что епископ не мог не поинтересоваться:
- Кинегильс? Кто этот человек? - «Все эти захолустные прихлебатели при властном корыте считают, что каждую жабу из их болота нужно непременно знать поименно», - с досадой подумал епископ.