- Сжееечь!!! Все сжечь!!! Дотла! Веселей! – вороной конь сэра Рожера вытанцовывал, выбивая из-под копыт снопы грязевых брызг.
-  Никого не щадить!!! Веселей!  Пошевеливайтесь, бездари! Что значит, плохо горит? Вот как надо! – барон де Мон выхватил факел у пыхтящего возле овина солдата. Тот, с опаской взирая на господина, старался поджечь размокшую за ночь под проливным дождем соломенную крышу.
Сэр Рожер в ярости сорвал дверь ветхой постройки и швырнул горящий смоляной факел внутрь. Хорошо высушенные для молотьбы снопы занялись бушующим пламенем, и  моментально непрочная хоромина оказалась во власти дыма и огня.
- Вот как надо, недоумок!!! – самодовольно рявкнул барон, опрокидывая пинком господского сапога вызвавшего недовольство сподручного в густое месиво лужи.
Утренняя тишина спящей деревушки наполнилась ревом выгоняемого скота, лязгом оружия, проклятиями, криками и стонами умирающих.
- Шевелитесь, шевелитесь, болваны! Задайте жару саксонским свиньям! – словно в подтверждение серьезности своих разбойных намерений, он на скаку рубанул  лежащего в сторонке ленивого борова и победоносно водрузил его, не успевшую раскрыть глаза голову, на пику копья. По древку заструилась темная свиная кровь, обагряя перчатки наслаждавшегося зрелищем  резни и разграбления рыцаря.

Отредактировано Рожер де Мон (2013-03-11 17:04:12)

Старая лошаденка повидала на своем веку многое, и рывок из грязи на относительно ровную и пригодную для езды дорогу её никоим образом не смутил. Довольно равнодушно заржав, она припустила вперед с уже прилично облегченной телегой за своим хвостом. Леофрик занес было кнут, дабы стегнуть хорошенько упрямое животное – так не терпелось ему поскорее добраться до своей цитадели, но одумался, рассудив, что сдохни кляча посреди дороги, это может привести к непредвиденным последствиям. Ну, или вполне предвиденным, и это тем более не устраивало молодого барона.
Дорога домой казалась ему бесконечной, кляча – еле переставляющей ноги, а воздух – отвратительно холодным. Шутка ли, промокнуть до костей, а теперь тащиться в противно липнущей одежде. Плащ он снял и расстелил поверх припрятанных под изъятым с поля какого-то виллана сеном мешков, и теперь на нем была одна лишь влажная рубаха. Согревала одна только злость. Даже это чертово серебро не вдохновляло. Что Леофрику с него? Поначалу он радовался, как дитя, возможности заполучить бесценное сокровище, однако сутки в компании Левертона изрядно испортили Леофрику настроение – старик заставил молодого барона думать. И теперь отдаляющийся дымок над Коссби навевал мысли о том, что драгоценный металл приносит не только веселье, но и многие скорби. Нет, так далеко, чтобы отказаться от практики стяжательства, у Леофрика не дошло. Он был просто мрачен по причине происходящего тут и сейчас.
В замке его уже ждали – часть гарнизона двинулась Леофрику навстречу, едва завидев его согбенную фигуру за поводом телеги. У старого дуба лорд и его люди встретились.
- Чего выперлись? – сквозь зубы проворчал Леофрик, недовольный остановкой в частности и вообще всем глобально.
- Из сторожевой башни видели дым в стороне Коссби, - отрапортовал начальник отряда.
- Ну и чего? Сидите тут, пока деревня моя горит? – рыкнул он в ответ, и в этот момент стал очень похож на своего отца.
- Без вашего приказа не выдвигаемся, - несколько удивленно продолжал начальник.
- Дело говоришь, Сидрик. – Леофрик сделал вид, будто и не ругал только что старого солдата. – Значит так, я сейчас в замок, обернусь там маленько, и двинемся в Коссби. А ты пока собери остальных.
Сидрик поскакал обратно в замок, оставив солдат на дороге, а Леофрик со всей дури хлестнул старушку-кобылку. В такой близи от дома можно было и не жалеть скотину, будет чем заменить. Будто прочитав кровожадные мысли Леофрика, кляча рванула вперед, и вскоре молодой барон, прогнав всех со двора, начал самолично разгружать мешки у бокового входа в большой зал замка. Вскоре подоспел Кинегильс, за которым Леофрик послал ещё у ворот.
- Ты звал меня, господин? – старый сакс слегка поклонился Леофрику.
- А то, - буркнул в ответ молодой барон. – Значит, разговор у меня к тебе будет, серьезный, но это – потом. А щяс – взял мешок и потащил в замок. Рожу-то свою не криви, всё ты понял, - раздавшийся при подъеме мешка характерный звон не оставлял места для фантазий на предмет его содержимого.
Кинегильс молча таскал мешки, а Леофрик молча соображал, куда бы их спрятать. В подвал? Первым делом там искать будут. Закопать где-то? Слишком хлопотно и долго, да и заметит кто-то. Сейчас он выгнал всех к чертовой матери на другую половину замка, а ежели во дворе возиться, или в саду – как пить дать, заметит кто, и все, пиши - пропало. Взгляд Леофрика упал на чучело медведя, олицетворявшего символ рода в центре главного зала. Недолго думая, он кивнул Кинегильсу:
- В медведя засунем. Шкура у него потолще будет, чем мешковина.
- А остальное? – Кинегильс здраво прикинул, что все в чучеле не поместится.
- Там немного останется. Схоронишь у себя в тайнике, я знаю, батя говорил, есть такой, ценности пленных прятать, потом закопаем в лесу. Как стемнеет.
«И вообще, завтра», - мысленно добавил Леофрик, задумавшись над тем, что он уже очень давно не спал. И не ел.
Но Коссби горел, Коссби взывал к нему многочисленными струйками дыма, о которых Кинегильсу доложили из сторожевой башни. Посему, закончив истязать чучело, Леофрик критично осмотрел его сильно пополневшую фигуру, буркнул Кинегильсу, чтобы тот собирался, быстро переоделся в сухое, принесенное робкой и не задающей вопросов матерью. Проходя мимо кухни, остановился на миг, влекомый божественным запахом копченого окорока, раздражающего желудок, но сдержался и проследовал прямо к лошади.
- Вооружились все хорошо? – поинтересовался он у Кинегильса, натягивая кожаную куртку.
- Да, - коротко отвечал пособник старого Эльдреда, с некоторой тревогой ждущий неминуемых вопросов от молодого хозяина Норс-Стронгхолда.
- Тогда вперёд, надерем задницы тем свиньям, которые посмели петухов пускать в мой курятник!

- Все ценное – отобрать! – самозабвенно командовал Рожер де Мон, гарцуя на своём любимом жеребце посреди не совсем удавшегося пепелища. Он-то рассчитывал, что деревенька его закадычного врага, ныне покойного Эльдреда, вспыхнет, как стог сена жарким летом, но вмешался дождь, и теперь вылазку, долженствующую быть увеселительно-карательной, нужно было превратить хотя бы в полезную.
Подарок небес, то бишь, смерть соседа, с которым его связывала длительная вражда, он воспринял с большим воодушевлением. При жизни на старого барона и его добро мог покушаться разве что полоумный, но стоило Эльдреду отдать богу душу, как де Мон узрел в этом возможность не только посмертно поглумиться над стариком-медведем, но и нажиться. Великовозрастный дурак Леофрик только по бабам горазд шататься, да эль поглощать в количествах, способных убить любого здравомыслящего человека. Самое время было напасть и объявить о своих правах на кусок земли, наиболее лакомый и как будто смотрящий в сторону владений Рожера. Как будто просящийся в руки со всем своим добром. Не долго думая, Рожер собрал отряд из своих лучших бойцов, и напал на Коссби. В своей способности его удержать, равно как и в неспособности Леофрика его отбить, Рожер де Мон был уверен. Пока молодой дурень в суд пойдет – если у него на то ума хватит, конечно, суд тот купить можно, или же запугать, пройдет немало времени. А шериф Бассет, все же, норманн, как и сам Рожер – неужто он встанет на сторону сакса, семейка которого костью поперек горла встала новым законным владельцам Альбиона?
- Где Гийом и его люди? – рявкнул Рожер, сообразив, что часть его отряда куда-то пропала из зоны видимости. Рожер привык контролировать ход любого процесса сам – будь то битва или же попойка. А лучший из его бойцов уже относительно давно не попадался ему на глаза.
Не получив ответа на заданный вопрос, Рожер полоснул какую-то визжащую старуху мечом по плечу, направил своего коня на бросившегося ей на помощь подростка, втоптал того в грязь, и при этом лицо его исказилось гримасой истинного, звериного наслаждения. Ничто не радовало де Мона так, как вид смерти очередной сакской свиньи. Он заселит Коссби своими вилланами, так что свято место долго пустовать не будет. Пришпорив лошадь, Рожер помчался на другой конец деревни, но даже при такой скачке он заметил у одного из плетней тело Гийома. Тот лежал на спине, раскидав руки в стороны, а мертвые глаза его глядели в серое утреннее небо. Невдалеке валялись тела ещё нескольких бойцов, и Рожер осадил лошадь, рассматривая поле брани, сцепив зубы. Кто мог уложить его лучших людей? Чертовы сакские свиньи, вилланы? Нет, не похоже. Они умеют только землю пахать, времена их фирдов давно прошли, да и тогда эти крестьяне представляли из себя не войско, а посмешище. Разве что какой кузнец со своими причандалами мог бы приложить солдата, или же громила местный, но в том случае выглядело бы все совсем по-другому. Тут видно «руку», видно хорошую работу опытного воина.
Ответом на немой вопрос Рожера, в крови которого закипала тупая ярость, сменяющая ощущение радости от кровавой бойни, стала фигура мужчины в кольчуге, отбивающего какую-то пышную и довольно аппетитно выглядящую бабенку от ещё двоих бойцов Рожера. Тотчас норманн ринулся вперед по тропинке, которую копыта лошадей его людей превратили в грязную, кровавую жижу.
- Вилхерд Левертон! – рявкнул Рожер, уже занесший над стариком меч, дабы снести тому голову. – Какого чёрта? – в этот вопрос де Мон вложил изумление фактом нахождения того на земле злейшего врага, а так же лютую ненависть к человеку, уложившему его лучших бойцов.

Отредактировано Рожер де Мон (2013-03-16 20:44:26)

На сей раз Робин угодил в поистине мрачную компанию. Казалось бы, солдатам гарнизона каждый случай выбраться из замка, провонявшего насквозь двуличием и лизоблюдством, должен поднимать настроение к невиданным доселе высотам, однако то ли эти горе-вояки были уже безнадежно отравлены норманнским унынием, то ли напряженная фигура и сосредоточенная физиономия Черного Рыцаря, возглавлявшего отряд, наводила на всех тоску, несвойственную Веселой Англии.
Что до самого Робина, то он был только рад убраться из Ноттингема, который, признаться, успел ему основательно наскучить. Непоседливому разбойнику претило безвылазное нахождение внутри городских стен и следование чересчур нормированному укладу жизни человека, поступившего на службу к шерифу. А нормировалось в замке буквально все, начиная от времени, отведенного на справление естественных нужд во время нахождения в карауле, и заканчивая, что было куда печальнее, нормами на получаемую раз в сутки порцию дрянного эля.
К тому же в городе должны были произойти некие события, в организации которых йомен оказал скромную помощь, и отсутствие Алана-лучника во время оных стало бы неплохой подмогой на случай, если возникнет нужда отвести от себя подозрения.
Всего этого Робину было пока достаточно для того, чтобы не жаловаться на натиравшее непривычные к верховой езде зад и бедра седло. А вот предчувствие того, что с такими кислыми физиономиями люди могут собираться вместе только для того, чтобы совершить какое-нибудь гадкое дело, крепло с каждым десятым взмахом хвоста скачущей чуть впереди лошади. И, надо сказать, не особенно-то разбойник и удивился, когда почуял горький запах дыма, который не только привлек внимание Гисборна, но и заставил его пустить отряд в галоп.
И пока изнеженные на мягких лесных мхах ягодицы доброго йомена беззвучно рыдали, уткнувшись в седло, глаза его наблюдали за, увы, привычной картиной разбоя и насилия. Еще одна деревня стала жертвой. Чего? Ссоры между двумя лордами? Или же просто выходки одной благородной задницы, решившей то ли проучить собственных вилланов, то ли подкормить собственных людей за счет соседа?

Нежданная встреча с нормандским рыцарем несколько обескуражила сэра Гая. Ну, никак не предполагал начальник личной охраны шерифа увидеть здесь, среди разрухи и опустошения, барона Рожера де Мона, благородного по происхождению, но имевшего весьма прескверную репутацию. Впрочем, справедливости ради, следовало уточнить, что сэр Рожер ухитрялся обделывать свои темные и дурно пахнущие делишки таким образом, что, как правило, выходил сухим из любых передряг, ловко увиливая от ответственности и виртуозно перекладывая вину на другие плечи. Поговаривали, что де Мон некогда заключил сделку с самим дьяволом, который и помогает своему подопечному творить беззакония, не опасаясь воздаяния за прегрешения. И сейчас Гисборн подумал, что слухи эти небезосновательны, уж очень сильно напоминало перекошенное от ярости и перемазанное копотью породистое лицо норманна чумазую рожу выходца из Преисподней. Знакомство сэра Гая и Рожера де Мона было весьма поверхностным, однако знали они друга друга достаточно, чтобы выказывать при редких встречах взаимную вежливость, выражавшуюся в учтивых поклонах и приторно-любезных разговорах на отвлеченные темы.
Поэтому, выслушав такую длинную и витиеватую речь, которой разразился барон, Гисборн слегка изогнул бровь и искривил рот в скептической усмешке. Словоблудие де Мона позволяло усомниться в правдивости его гневной обличительной тирады. Рожер вел себя, как малолетний шалопай, застигнутый на месте мелкой кражи, скажем, цыпленка из сарая господина...
Как бы то ни было, свидетельство благородного барона де Мона существенным образом облегчало сэру Гаю выполнение задачи по задержанию и препровождению в Ноттингемшир преступника сэра Вилхерда. Другое дело, что совсем недавно королевский лесничий Билль имел несчастье наблюдать, как старый вояка Левертон и сумасбродный Леофрик действовали слаженно и сообща. Во всем этом еще следовало разобраться, возможно, между ними вновь разгорелась ссора, и недолгой дружбе пришел бесславный конец, апогеем которого стало жестокое побоище.
Но, тщательно взвесив все "за" и "против", Черный Рыцарь предпочел не вдаваться в лишние подробности, гоняясь за пресловутым журавлем в небе, а крепко ухватиться за синицу в руках, которую послало ему милостивое Провидение, вероятно, щедро умасленное жаркими молитвами Преподобного. Основания для немедленного ареста имелись, ведь сакс был застигнут в оружием в руках непосредственно во время злодейского нападения на земли соседа.   
Гисборн поступил бы неосмотрительно, если бы упустил столь отличный шанс захватить врага.
Приблизившись к Вилхерду, продолжавшему отчаянно сражаться с людьми де Мона,
Черный Рыцарь повелительно воскликнул:
- Сэр Левертон! Вы обвиняетесь в преступлении против короля! Вы арестованы! - громкий окрик сэра Гая должен был охладить пыл вояк.
- Взять его! - обернулся сэр Гай к своим молчаливым спутникам...

Отредактировано Гай Гисборн (2013-03-24 23:39:31)

"Оказывается, иногда гораздо интереснее наблюдать за схваткой, чем самому принимать участие в битве", - лениво подумал Гисборн, пытаясь успокоить вороного, который нервно поводил ушами и тревожно всхрапывал, взбудораженный суматохой, царившей вокруг. Беспокойство коня, то и дело норовившего подняться на дыбы, отвлекало всадника от захватывающего зрелища. "Впрочем, боем происходящее можно именовать с большой натяжкой, ибо мятежник Левертон напоминал старого, но могучего льва, которого окружила толпа трусливых шакалов - солдафонов. Похоже, сэр Вилхерд вознамерился дорого продать свою жизнь, а отчаяние и безысходность придавали ему сил", - Черный Рыцарь досадливо поморщился, когда один из его людей, сраженный точным ударом, бесформенным кулем рухнул прямо в жидкую грязь.
Однако дальше события стали развиваться так стремительно, что Гисборн запоздало пожалел, что сгоряча отдал приказ схватить сакса, и тем самым обрек себя на роль пассивного зрителя. Конечно, не к лицу начальнику охраны шерифа снисходить до того, чтобы самолично вязать преступников, но и оставаться в стороне едва хватало выдержки и силы воли.
Гисборн с увлечением следил за тем, как Аллан внезапно стал одним из главных лиц драматического действа. Гарнизонный лучник, о котором сэр Гай знал прискорбно мало, с завидной легкостью, словно играючи, парировал яростные удары опытного старого вояки. Начальник охраны даже приподнялся в стременах, опасаясь упустить хотя бы одну деталь... Сноровистое владение приемами ближнего боя убедительно свидетельствовало о том, что Аллану доводилось бывать в серьезных переделках. Этот факт насторожил сэра Гая, и он дал себе слово присмотреться при любом удобном случае к светловолосому удальцу повнимательнее.
Но ничто не может продолжаться бесконечно. Спектакль завершился согласно канонам. Сакский мятежник все же был повержен, руки преступника оказались туго связанными, победитель скромно отошел в сторону, дуболомы-солдаты с торжеством подвели арестанта к норманнским рыцарям. Гисборн с трудом удержался от громких аплодисментов, которыми по логике, следовало поприветствовать предсказуемый финал, подумав, что это пафосное выражение эмоций больше подобает  милорду шерифу, часто склонному к эпатажу. "Отличная работа!" - воскликнул начальник охраны, обращаясь к Аллану...
Во взгляде сэра Вилхерда Черный Рыцарь увидел испепеляющую ненависть и неприкрытое бешенство, доказывающие, что дух старого вояки не сломлен. И сэр Гай не отказал себе в удовольствии нанести роковой, чувствительный удар в незащищенное родительское сердце:
- Превосходно! Сэр Вилхерд, Вас будут судить в соответствии с королевским законом. Надеюсь, что у Вас будет возможность увидеться с дочерью, чтобы дать отцовское благословение на законный брак. Да, да, я решил сделать доброе дело и спасти честь девицы, взяв Рунильду в жены. Она, как мне кажется, не против. По крайней мере, была... - Гисборну так хотелось раскатисто расхохотаться в лицо опешившему саксу, но он воздержался, справедливо опасаясь, что из-за такого известия потрясенный Левертон может и не дождаться казни, испустив дух немедленно...

Отредактировано Гай Гисборн (2013-03-29 02:50:09)