Да, двор Карла Смелого отличался от двора дофина Карла, но, по правде сказать, немногим. Те же интриги, те же чаяния, да и, время от времени те же лица. За свою долгую жизнь герцог Лотарингский побыл и союзником герцога Бургундского против герцога Орлеанского, сражался на стороне англичан, а потом, почуяв силу в теще дофина, Иоланде Арагонской, выдал свою дочь Изабеллу за ее сына, Рене, герцога де Бара. Нынче же он, проживший долгую и полную свершений жизнь, был болен телом, но все еще крепок духом, и со снисходительным удовольствием наблюдал, как его давняя любовница, Ализон Мэй, мешает с вином порошки, которые составляли для него лекари.

Дочь церковного регента и торговки овощами подошла к своему господину, покачивая бедрами под тяжелой бархатной юбкой. Она была совсем не похожа на полную тихого достоинства Маргариту, супругу герцога, но кто же ищет в любовницах достоинство? Они нужны для иного.
- Не понимаю, - капризно протянула она, вручая своему покровителю кубок с целебным питьем. – Зачем вам понадобилось приглашать эту странную деву Жанну? Дочь какого-то крестьянина д’Арка из Домреми… она наверняка безумна и только расстроит вас, мой герцог, своим бредом!
Ализон Мэй ревновала. Ревновала к каждой свеженькой девице, прекрасно зная, что ее красота уже угасает. Да, у нее есть дом, подаренный герцогом, золотая и серебряная посуда, ткани… но если он умрет, она лишится главного – защиты. Умрет, или обратит свой взор на другую.

От двери тихо отошла тень, ступая так бесшумно, словно и правда была порождением света и тьмы. Но вот тень вышла на свет, и обрела очертания и плоть, став старым слугой. Слугой почтенным, облеченным доверием герцога Карла, перешедшим к нему на службу (много лет назад)  от Изабеллы Баварской. Сейчас этот слуга трясся и утирал слезы, мелко крестясь и бормоча молитвы.
- Она жива, - шептал он. – Она жива…

***
Жанна чувствовала себя такой живой, как никогда ранее, потому что наше бытие измеряется не прожитыми днями, а днями, что мы прожили с пользой. Сейчас она с Бертраном де Пуланжи и еще несколькими рыцарями ехала ко двору Карла Смелого, и холодный зимний воздух, который она вдыхала полной грудью, казался ей слаще меда.
- Вам это удалось, - шепнула она сьеру Бертрану, и глаза ее сияли от счастья и предвкушения. – Вам удалось! Господи, прошу тебя, укрепи меня и склони слух сильных мира сего к той правде, что я им скажу от имени твоего!
Если бы кто-то сказал Жанетте, что правда отнюдь не лучший язык для беседы с принцами, она бы отмахнулась с негодованием. Правда Господа одна и не ищет окольных путей. Она поражает в сердце, как копье, и вы либо принимаете в себя его суровую истину, либо отвергаете. К радости Жанны, почитающей Бертрана де Пуланжи как своего покровителя, сьер рыцарь не остался глух к истине, за что, несомненно, его вознаградит Господь наш и Его Пречистая матерь.
Нанси распахнул ворота перед путниками.