Уже в который раз за эту странную беседу Маргарита не могла поверить своим ушам. Кто бы мог подумать, что истинной причиной холодности графа было не равнодушие, а как раз наоборот? Открытие подлинной причины подобного поведения показалось Марго до ужаса забавным. Разве можно было ожидать, что супруги окажутся столь похожи? Рено с самой первой встречи казался уверенным в себе, практически идеальным во всех отношениях, а оказывается, он так, как и его жена, отчаянно нуждался в похвале и восхищении и не готов был терпеть сомнения в собственном превосходстве. Особенно от тех, кто принадлежал ему по праву. Что ж, как раз эти чувства графиня понимала прекрасно.
Мысль о том, что она умудрилась отомстить мужу, буквально сама того не заметив, показалась настолько забавной, что Марго не смогла удержаться от смеха. Понимала, что подобная реакция на гневную отповедь может ещё больше осложнить и без того запутанные отношения между мужем и женой, и всё равно не могла отказать себе в сиюминутном желании - уж больно нелепым и неожиданным оказалось истинное положение вещей: целую неделю она силилась вывести Рено из себя, даже не подозревая, что умудрилась добиться этого буквально через несколько часов после венчания.
- Простите меня, мессир, я не хотела потешаться Вам в лицо, но, видит Бог, это выше моих сил!.. - сказав это, Маргарита вновь не удержалась от смешка, правда, сейчас в голосе её не было и намёка на давешнюю раздражительность или обиду. - Но я, клянусь Господом, не думала, что смогла оскорбить Вас своим невинным вопросом! Отец так ратовал за Вашу кандидатуру, что мне казалось невероятным, чтобы столь идеальный во всех отношениях рыцарь и правда существовал на нашей грешной земле, а не был взят живым на небеса. Впрочем, откровенность за откровенность, мессир. Я не хочу препираться, но Вы и правда сказали, что я буду виновата в том, что Вам придётся каяться. Как ещё мне следовало расценить эти слова, кроме как обвинение в Ваших же грехах? И что греховного в том, что я, практически не зная Вас, и правда захотела узнать, что же такого особенного в доставшемся мне муже, что всегда ласковый и заботливый отец грозился притащить меня к алтарю за волосы, если я не сделаю этого добровольно?
К концу этих слов в голосе графини не осталось и тени иронии, с которой она начала возражать Рено. Кажется, граф имел неосторожность думать, что только он был вынужден поступиться своими привычками и занятиями в угоду женитьбе на совершенно незнакомом человеке. Что ж, так пусть теперь знает, что это не так.
- Вы хотя бы имели возможность остаться в доме, где выросли... - добавила Марго совсем тихо, снова отводя взгляд. От былой весёлости внезапно не осталось и следа.

- Вынужденно? Но разве мужчина не сам себе хозяин, тогда как нам, женщинам, вечно приходится подчиняться чужой воле? - мгновенно откликнулась Марго. И правда, супруг её уже достаточно наглядно продемонстрировал свою нетерпимость ко всему, что хоть как-то ограничивало его желания. Сама графиня относилась к подобным вещам в точности также, однако же последние события всё больше и больше убеждали, что кидаться выполнять её малейшие капризы будут не все и не всегда.
- Что толку спрашивать, подняла бы я Вас на смех или нет, теперь, когда сказанного уже не вернуть? - с грустью добавила Маргарита. Ко всем прочим недостаткам Рено добавилась ещё и известная спесивость, но, как ни странно, обстоятельство это скорее радовало, чем досаждало. Привыкшей никому и ни в чём не уступать графине было куда проще прощать мужа и принимать таким, каков он есть, зная, что он ничуть не лучше неё самой. - Неужто Вы и правда настолько тщеславны, что любая моя колкость будет толкать Вас в объятья другой? В таком случае, Вам действительно не стоило клясться мне в верности. Лучше б Вы тогда взяли в жёны мою кузину Клотильду, она хоть и хромая с детства, зато славится кротким нравом...
Марго снова не удержалась от смешка, вспомнив постное выражение на лице сестры, только и годившейся на то, чтобы прясть у очага. Может, и правда графу было бы лучше с той, которая и слова поперёк не скажет и будет спокойно сносить все его издёвки и похождения?
- А я Вам в тягость? - внезапно совершенно прямо и серьёзно спросила она в ответ на последние слова мужа, которые оказались столь созвучны её собственным мыслям.

Признание в том, что граф женился не по своей воле, нисколько не обрадовало Марго. И правда, кому понравится, когда собственный муж заявит, что ему было в высшей степени безразлично, кого брать в жёны! Графиня знала, что хороша собой, и мысль о том, что Рено, похоже, видел в ней лишь недостатки и ставил на одну доску с невзрачной кузиной, больно била по самолюбию.
- Я нежна и ласкова тогда, когда Вы одариваете своим вниманием меня, а не местных прачек, - не менее откровенно ответила Маргарита. Она совершенно искренне не понимала, почему супруг отказывается считаться с её совершенно законными требованиями. - Пока я не стала артачиться, говорите? Но мессир, Вы разгневались, едва лишь предположили, что я могу только подумать о том, чтобы заменить Вас на кого-то другого (хотя, клянусь Господом, таких мыслей я не имела), тогда как мне предлагаете мириться с тем, что моё законное место подле Вас занимает чужая девка. Оскорбляетесь на любую насмешку, сказанную наедине, тогда как сами выставляете меня на посмешище перед всем замком. Хотела бы я посмотреть, как бы Вам понравилось, если бы одно Ваше появление за пределами личных покоев вызывало недвусмысленные смешки и ухмылки.
Маргарита, как и её муж, порядком устала повторять одно и то же. Кажется, у супругов практически не было шансов договориться, несмотря на то, что оба вели речь практически об одном и том же.
- Если Вы хотите, чтобы я безропотно сидела с часословом у окна в ожидании, пока Вам наскучит очередная служанка, то, боюсь, я никогда не смогу стать Вам хорошей женой. Правильно ли я понимаю, что следующего Вашего проявления внимания мне придётся ждать ещё неделю, а то и дольше, раз Вы решили наказывать меня за любой смешок подобным образом?
В последних словах не было и ни угрозы, ни иронии, ни раздражения. Маргарита и правда расстроилась, решив, что муж ни за что не пойдёт ей на уступку, и теперь ей придётся целыми днями изнывать от бессильной ревности.