Ах, если бы она сама знала ответ на этот вопрос! Год тому назад графиню задевали попрёки мужа, а теперь задевало, что он безропотно и терпеливо сносит постигшее их несчастье. Неужто он совсем не желал этого младенца, раз так спокойно отнёсся к его смерти? Разумеется, Рено винил Маргариту, в этом не было сомнений, да тут и говорить было не о чем, она и сама не отрицала, что не сумела выносить сына. Значит, недостаточно береглась. Или недостаточно усердно молилась.
Копившееся день за днём раздражение отчаянно хотелось выплеснуть, но по-настоящему сорваться на кого-нибудь из слуг мешала гордость, а на мужа - чувство вины и полное отсутствие мало-мальски достойного повода. Вот и сейчас, вместо вполне заслуженных упрёков в грубости по отношению к ни в чём не виноватому гостю Марго доставались лишь нежные объятия, от незаслуженности которых на душе становилось ещё тяжелее.
- Если б я не хотела Вас видеть, то приказала бы запереть двери, - ответила графиня после продолжительной паузы, неотрывно глядя в пылавший в камине огонь. - Надеюсь, мессир Тибо остался доволен приёмом, который Вы ему оказали? - совершенно равнодушно добавила она.
Было совершенно непонятно, зачем Рено вообще пришёл в столь поздний час в покои жены. Неужто решил, что прошло уже достаточно времени, и настала пора опять задуматься о продолжении рода де Три? Ведь сколь бы глубоко ни было разочарование и горе, узы, связывавшие их, со смертью ребёнка никуда не делись, она всё ещё была его женой и всё ещё была обязана подарить мужу наследника. А, может, Рено всё ещё желает её?
Никаких слухов о новых любовницах до графини не доходило, хотя, возможно, на этот раз муж стал вести себя осторожнее, чтобы не провоцировать скандалов? Что ж, даже если и так, Марго бы всё равно не решилась на бурные попрёки, потому как на этот раз граф имел полное право быть недовольным женой, не исполнившей своих обещаний. В этот раз ревность пришлось бы скрывать, а потому она предпочитала не знать вовсе.
Только вот что было делать с собственными желаниями, которые и сформулировать-то толком не получалось?

- Полно, мессир, это Вам впору сердиться после того, как я,.. - Маргарита осеклась, так и не договорив. Признаться в собственной вине вслух оказалось куда тяжелее, чем самой себе. Особенно с учётом того,  что признаваться приходилось тому, кто по какой-то непонятной причине старался не попрекать, но что толку? Марго и без того знала наперечёт всё то, что мог сказать ей муж. И сейчас измученной тревогами и разочарованиями женщине казалось, что, решись она на откровенность, станет хоть чуть-чуть, но легче.
- Я обещала Вам сына, а вышло,.. - снова замолчав на полуслове, графиня поёжилась, словно от холода. Откровенничать и извиняться она никогда не умела (да и нужды в этом никогда не было), а во всех попытках мужа хоть как-то приободрить выискивала подвохи, с минуты на минуту ожидая вполне заслуженных упрёков и обвинений.
Напоминание о турнире снова не вызвало никаких эмоций. Время, прежде бежавшее, словно гончая на охоте, теперь отчего-то тянулось непереносимо медленно, и то, что для Рено было "скоро", казалось, не наступит никогда, а потому и думать об этом не было ни малейшего желания.
Внезапно в голове промелькнула кощунственная мысль, которую Маргарита озвучила, отчаянно пытаясь найти хоть какое-то утешение и не замечая, что тем самым лишь больше загоняет себя в угол:
- Интересно, если бы это была девочка, сейчас было бы легче?

Отредактировано Марго (2012-03-06 18:15:17)

Шутку мужа по поводу данного обещания Маргарита приняла за чистую монету, а потому, развернувшись в его руках, уставилась на Рено с видом полнейшего изумления. Ни прощать, ни забывать графиня пока так и не научилась, а потому, как ни старалась, никак не могла заставить себя забыть о первых неделях брака, когда супруг открыто пренебрегал ею в угоду какой-то девке. Рено мог теперь ни на шаг не отходить от юбки жены, мог засыпать её подарками и ласками, но не в его силах было повернуть время вспять и сделать так, чтобы злосчастная прачка и вовсе не вставала  между ним и графиней. Это Марго понимала прекрасно, а потому, видя заботу и любовь мужа, ни словом, ни взглядом больше не упрекала, однако же и прекратить терзаться и ревновать к призракам прошлого тоже не могла.
Теперь же выяснилось, что простить не получалось не только мужу, но и самой себе. Она обещала Рено сына и не сделала этого. По мнению графини, подобный обман вполне стоил адюльтера, а потому и не верилось, что супруг относится к случившемуся с подобной лёгкостью. Неужто он и вправду готов смириться с этой потерей и покорно ждать, пока Господу будет угодно простить их?
- Вы... Вы не вините меня? - недоверчиво прошептала Маргарита после продолжительной паузы, пытливо всматриваясь в лицо мужа, будто бы ожидая найти подтверждения всех своих страхов. - Я не смогла уберечь Вашего сына, а Вы всё равно... Вы не покинете меня снова?- Казалось, удивлению Маргариты нет предела.

Отредактировано Марго (2012-03-11 01:09:10)

Господи, ну почему всё происходит так невовремя! С какой радостью и благодарностью восприняла бы Маргарита эти слова год тому назад, и сколько горечи приносили признания графа Даммартина сейчас! Нет, разумеется, Марго и не думала обвинять мужа в неискренности, да и того, что утешения его хоть чуть-чуть, но действовали, отрицать было нельзя. Но проблема была в том, что болезненно гордая и самолюбивая графиня прощала себе ничуть не легче, чем всем остальным, а потому и не могла со всей искренностью согласиться со тем, что говорил сейчас Рено. И самым неправдоподобным казались слова про маленькую прислужницу. Упоминание Агнес в такой момент было настолько странным, что женщина вновь воззрилась на мужа с неподдельным удивлением.
- Агнес? Но причём здесь она? - спросила Марго мгновение спустя. За исключением моментов, подобных этому, графиня Даммартин пользовалась славой хозяйки доброй и справедливой: никто из её девушек не мог пожаловаться на беспричинную грубость или жестокость со стороны своей госпожи. Девчушка же, которую Маргарита приблизила год назад в пику шушукающимся за спиной компаньонкам, и в самом деле оказалась расторопной, исполнительной и, что самое главное, верной, а потому графиня не считала, что, благоволя маленькой служанке, проявляет ту  самую непревзойдённую доброту, о которой только что упомянул Рено. Она лишь платила за ту самую верность и исполнительность, и, хоть и не отрицала, что за год изрядно привязалась к девочке, без раздумий отправила бы Агнес на кухню или скотный двор, если б та оказалась ленива или не умела, когда нужно, держать язык за зубами.

Лучше бы он соврал... Придумал бы что-нибудь, снова заговорил о непревзойдённой доброте и милости супруги, да что угодно было бы лучше этой ужасной правды. И дёрнул же чёрт за язык вообще спрашивать про эту девчонку! Нужно было согласиться со всеми доводами Рено, так нет же, разве могла Марго придержать язык за зубами хоть раз в жизни? И вот результат - в один единственный миг всё стало ещё хуже, чем было раньше.
Признание мужа объясняло многое. В частности, то, с чего он вдруг вообще привёз Агнес из замка своего дядюшки, да ещё вместе с опекуншей, да и вообще принимал живое участие в её судьбе. А теперь он говорил, что благодарен Маргарите за заботу о его незаконном отпрыске. Графиня так и не смогла понять, правда ли муж не понимал, насколько обидными оказались эти слова в связи с только что произнесённым признанием, или же снова издевался, как тогда, год назад...
Впрочем, сейчас это было уже неважно. Это прежняя Марго стала бы немедленно требовать, чтобы девицу в тот же час отослали обратно, подальше от взора ревнивой жены. А сейчас графиня как никогда чувствовала собственную беспомощность и бесправие, потому что разве могла она требовать от Рено чего бы то ни было после того, как обманула супруга в главных и самых важных ожиданиях? Вот если бы их малыш был жив... Жгучая обида захлестнула Марго с головой. Нет, не на супруга, которого в этот раз упрекать было совершенно не в чем, а на чудовищную несправедливость сложившейся ситуации.
- Как? Как такое возможно? - дрожащим от внезапно выступивших слёз голосом вопросила графиня. - Почему так? За что, за какие грехи Господь забрал нашего сына, но при этом оставил в живых ребёнка, зачатого во грехе?

Рено был прав, но легче от этого не становилось. Как когда-то давно он хотел заменить законную жену на дворовую девку, так и теперь с не меньшей лёгкостью менял мертворождённого сына на дочь от какой-то потаскушки. Только вот теперь Марго не имела права возмущаться и требовать отправить девчонку с глаз долой, потому что предложить взамен ей было нечего. Пока что нечего.
Мысль о том, что всё изменится, как только Господь сжалится над ней и пошлёт сына, вселила больше надежды, чем все утешения и заверения мужа вместе взятые. Шанс всё  исправить действительно был, ведь недаром и лекарь, и повитуха в один голос говорили, что Бог даровал графине отменное здоровье, позволившее оправиться после несчастливых родов в кратчайшие сроки. И понесла она в прошлый раз весьма скоро. И если второй раз ей будет сопутствовать удача, то она сможет исполнить данное обещание, и тогда какое дело будет Марго до какой-то там девчонки, прижитой во грехе! Разве сможет любовь графа к ублюдку сравниться с любовью к ребёнку законному? Только бы он не оттолкнул сейчас жену, которая, как никогда, хотела доказать свою преданность и любовь.
На последний вопрос Рено хотелось спросить, а в чём же виновата Марго, что приходится в собственном доме мириться с присутствием то шлюх, то их выродков, но графиня понимала, что подобные слова лучше оставить при себе, если она хочет вновь забеременеть. А потому Маргарита лишь снова развернулась к супругу, обвила руки вокруг его шеи и прошептала с каким-то лихорадочным жаром:
- О, я сделаю всё, всё, что захотите, только, молю Вас, дайте мне снова понести! Клянусь Господом, я больше не потеряю Вашего сына, только дайте мне такую возможность!