Брак простолюдинов обычно заключается у церковных дверей (на паперти) или в церковном дворе; внутри церкви (в нефе) могут венчаться знатные лица. Но помолвка (уговор) может совершаться и вне церковной территории. «Джон берет Марджори за правую руку, надевает на третий палец кольцо и говорит ей: Марджори, я беру тебя в жены, чтобы жить с тобой, в богатстве и в бедности, до конца моих дней, и в этом я тебе клянусь». Марджори отвечает тем же. После чего они целуются через венок».
Существуют записи о подобных «уговорах», состоявшихся в спальне (!), в саду, в лавке, в поле, в кузнице, «возле изгороди», «под дубом», в кухне, в таверне и даже прямо на дороге. Далеко не каждая помолвка проходила в церкви – но, разумеется, церковное венчание следовало за большинством помолвок. Впрочем, даже в этом случае, священная церемония вовсе не обязательно должна была состояться на церковном крыльце – есть достаточное количество свидетельств о «браках на дому» (и иногда даже в присутствии не только священника, но и нотариуса – что, разумеется, было необходимо, если предполагались осмотр приданого и составление брачного контракта).
Помолвленные («условившиеся») считаются мужем и женой и при желании могут жить вместе, как муж и жена, вплоть до церковного венчания, которое как бы подтверждает их союз перед Богом. "Договорной" брак считается законным в глазах людей благодаря давней традиции, но не является таковым с точки зрения церкви и права (так, дети, зачатые или рожденные в «договорном» браке, не считаются законными и не могут наследовать). Мужчина и женщина имеют право расторгнуть, при желании, «договорной» брак, поскольку с точки зрения церкви и закона он не является подлинным браком, а лишь помолвкой.
Ношение кольца на безымянном пальце – римский обычай; в англ. средневековой традиции мужчина нередко носил кольцо на правой руке, а женщина на левой, иногда на большом или на указательном пальце (ношение кольца на среднем пальце – норманнская традиция). Простолюдинки обычно выходят замуж довольно рано; бывали случаи, что знатные женщины выходили замуж позже двадцати лет и даже в 25, но таких примеров немного; большая их часть вступала в брак в возрасте 18-19 лет (а помолвлены они могли быть еще в колыбели). Разница в возрасте между мужем и женой в 10-15-20 лет – фактически, норма. В очень знатных семьях известны случаи заключения брака (именно брака, не помолвки!) в 7-9 лет, по имущественным и политическим соображениям. В таком случае, брак реализуется тем, что несовершеннолетние супруги живут вместе и совместно продолжают обучение; к подлинным же супружеским обязанностям они приступают, войдя в требуемый законом возраст – 12 лет у девочек, 14 у мальчиков.
Совет в Вестминстере постановил в 1076 г., что никакой мужчина не может отдать в жены свою дочь или родственницу без благословения священника. Строго говоря, церковь и родители молодых имеют право не признать законным брак, заключенный без согласия старших и без свидетелей (например, если пара сбежала, чтобы обвенчаться), а детей, рожденных в таком браке, - правоспособными наследниками. Впоследствии церковные советы не раз подтверждали, что брак должен заключаться не втайне, но открыто. Но лишь в 16 в. было постановлено, что проводить церемонию обручения, наряду с бракосочетанием, также должен священник.
Предполагается наличие соглашения (устного или письменного) со стороны жениха и невесты. Чем больше имущества и собственности – тем больше вероятность, что брак будет «по расчету», а контракт – письменным.
Наличие свидетелей при сговоре и свадьбе считалось обязательным, но существовали различные способы это обойти, если молодые по каким-то причинам не желали публичного оглашения. Так, например, при заключении «тайного» брака бытовал обычай оставлять дверь церкви/часовни открытой, как бы в знак того, что новобрачные не стыдятся своего поступка и всякий желающий может войти и стать свидетелем.
Развод доступен лишь очень знатным людям, опять же, в первую очередь, по политическим и имущественным соображениям – и, во всяком случае, это исключение и большие хлопоты. Подать прошение Папе Римскому о разводе можно в том случае, если супруги являются кровными родственниками (либо кумовьями); если бесплодие одного из супругов мешает им завести детей (что принципиально для наследования, особенно в «верхах»); если один из супругов удаляется в монастырь; если один из супругов впадает в ересь или обвиняется в государственной измене. Раздельное проживание мужа и жены (по обоюдному согласию или без такового), теоретически, дозволяется, но на практике, приговором суда, супруги могут быть принуждены к возобновлению совместного проживания (см. Прецеденты ниже).
Женщина, в точки зрения закона, не является "юридическим лицом" - и потому не вписана в систему права (хотя ей позволено наследовать, выступать в суде, являться опекуншей и т.д.) Женщина, находящаяся в браке, находится в полной власти своего супруга, в имущественном и общественном отношении (так, супруг может воспретить ей свидетельствовать в суде, если возникнет такая необходимости); но, в то же время, она может с уверенностью рассчитывать на защиту со стороны мужа и его родственников. Супруги нередко выступают в качестве поручителей и «адвокатов» друг для друга. Если что – женщина не окажется одинокой перед лицом клеветы…
"Джон Р. в суде заявляет, что его соседка Энн Ламберт - публичная женщина, на том основании, что, когда-де он на реке увидел, как у нее задралась юбка, она ее не одернула тотчас и ему отвернуться не приказала; посему Джон Р. требует, чтобы помянутую Энн поставили к позорному столбу как бесчестную. Энн же заявляет, что Джон-де на нее наговаривает со зла, потому как она не уступила его домогательствам, и муж ее, и вся ее родня за нее поручились, что она честная женщина. Джону приказано уплатить штраф за клевету".
Но власть мужа над женой (которая «да убоится мужа своего») отнюдь не значит, что супруг вправе безнаказанно издеваться над своей благоверной – если жизни и здоровью женщины угрожает явная опасность (и если есть люди, способные подтвердить это под присягой), суд вполне способен ее защитить.
«Помянутый Джордж обращался с нею (Элизабет) не как подобает обращаться с женой, называл ее шлюхой и грозил высечь, не давал ей для питья ни вина, не эля и грозил слугам и соседям, если они ей того или другого принесут. Он лишил ее всякой власти в доме. Однажды, говорят, видели, как он бил ее тяжелым конским кнутом. Помянутая Элизабет также жаловалась служанке Элизабет Соден, что у нее был выкидыш, а другой служанке - что не видит от мужа ничего, кроме жестокости; служанки утверждают, что слышали по ночам крики, а в постели видели кровь, и что женщина подолгу бывала больна». (По итогам суда женщине было дозволено проживать отдельно, под опекой родных.)
Старая дева или молодая вдова, которая не спешит вторично вступить в брак, всегда рискуют дать повод для пересудов – особенно в городском и деревенском простонародье. Впрочем, если девица или молодая вдова не калека, не уродина, не нищенка и способна работать, вряд ли ей долго придется ждать замужества. Овдовевшую дворянку к вторичному браку также могут понуждать сугубо практически соображения – как ее собственные, так и извне.
«1205 г. Мэйбел, вдова графа Хью Бардольфа, заплатила 2000 марок и пять лошадей за то, чтобы ее не принуждали выходить замуж и чтобы она могла остаться вдовой, сколько ей вздумается. В том же году графиня Уорик заплатила тысячу марок и 10 лошадей за то, чтобы ей позволили остаться вдовой и не принуждали к замужеству».
"Вдова Джейн Болдри пришла в суд с жалобой, что ее-де, которая вдовеет честно уже 14 лет и все это время ходит в одну и ту же церковь, соседи прозвали шлюхой за то, что она не желает вторично выходить замуж, и подозревают в том, что, значит, она, Джейн Болдри, принимает мужчин. Однажды, когда она, как обычно, пошла на проповедь, прихожане вытащили ее со скамьи, где она всегда сидела, выпроводили из церкви и отвели в городскую тюрьму..."
На внебрачное «сожительство» могут в определенных случаях посмотреть сквозь пальцы; наказывать за блуд – это, в первую очередь, дело церкви, а не светского суда; хотя, разумеется, владелец манора при желании может подвергнуть провинившуюся пару наказанию за «непристойное поведение» и приказать им расстаться или, напротив, поскорей сочетаться законным браком (если оба одиноки), да и соседи, в меру своей ревностности, могут выказать невенчанной паре общее презрение…
Имущество, принадлежащее женщине до брака, остается ее собственностью и в браке, и после смерти супруга; то же самое – в отношении приданого (так, йоменка, желающая «расстаться» с мужем, может забрать принадлежащие ей предметы утвари и одежды и перенести их в дом родителей – или в иное место, где она намерена проживать). Имущество, нажитое в браке, даже в результате совместного труда, по закону считается принадлежащим супругу (т.е., тому, кто юридически дееспособен). Женщина также имеет право на т.н. «вдовью долю» в имуществе, оставленном скончавшимся супругом (эту долю выделяют ей наследники, и, как правило, она равна стоимости приданого). По традиции свободная жена крепостного, овдовев, также имеет право взять долю из имущества покойного супруга, прежде чем оно отойдет к лорду.
Неравный брак возможен, но это, скорее, исключение, чем правило (речь здесь не о смешанных браках между свободными и крепостными, которые были довольно-таки распространены). Теоретически, владелец манора может жениться хоть на своей вилланке, буде пожелает; но всякий человек, имеющий рыцарский статус, должен быть морально готов к тому, что на ближайшем турнире или при появлении в свет его могут подвергнуть публичному осмеянию за мезальянс. Законный брак с иноверцем возможен лишь в том случае, если иноверец принимает крещение (в противном случае, этот союз может быть расценен как «богомерзкое сожительство» и даже насильственно расторгнут).
Пресловутое «право первой ночи» как нечто регулярное и приравненное к закону – скорее, литературный миф, чем реальность; хотя, несомненно, лорды порой плодили многочисленных бастардов от своих вилланок и могли сделать наложницей – долговременной или на одну ночь – любую из крепостных, не опасаясь мести или вмешательства. Так, согласно хроникам манора Рэйли, в местной деревне проживало до десяти незаконных детей хозяина. Не исключено, что для деревенских девушек и женщин бывала лестной подобная, хоть и кратковременная, любовь господина, особенно если лорд не отличался жестокостью, а «роман» сопровождался денежными или материальными подарками… Во всяком случае, в документах того времени отражен даже прецедент продажи матерью собственной дочери в «наложницы» (concubine) в обмен на земельный надел.

Дела о расторжении помолвки, нарушении обещания жениться, прелюбодении и семейных скандалах обычно решаются в манориальном суде.
Вилланка, родившая ребенка вне брака ("от неизвестного отца"), как правило, должна заплатить лорду штраф (childwyte). По закону, дети, рожденные вне брака "от неизвестных отцов", являются свободными - таким образом, это, своего рода, компенсация лорду за потерю лишних рабочих рук, которые принадлежали бы ему по праву, родись ребенок от законного союза в крепостной семье. Также существует и отдельный штраф за "блудное поведение" (leytage).

И - на закуску - несколько любопытных прецедентов.

Манориальный суд Грессенхолла. Александер Уаймер призван отвечать перед Винсентом Банчсвеллом за нарушение границ владения; Винсент утверждает, что ответчик в пятницу после дня св. папы Григория, в двадцать шестой год правления короля Эдуарда, пришел в деревушку Эструдэм и привел с собой неизвестных людей, и все они бранили друзей, родственников и соседей помянутого Винсента, и устроили скандал с непристойными словами, и нанесли ему ущерб в 20 марок касательно Мэри Хичэм, на которой он намеревался жениться, потому что помянутый Александер сказал Мэри, что Винсент не пашет и не сеет и не может быть хорошим земледельцем. Из-за этого Мэри отказала Винсенту в любви и браке, причинив ему помянутый серьезный ущерб.

Джон Пейдж и его жена Агнесс против Джона Бейкера по поводу нарушенного договора, по тому поводу, что названный Джон Бейкер продал Агнесс, жене Педжа, свою жену Матильду (!) за одну свинью стоимостью в три шиллинга, каковую свинью он забрал и был тем вполне доволен. Впоследствии помянутый Бейкер пришел и хотел забрать свою жену, для чего дал (предложил, но не уплатил?) Агнесс два шиллинга, и на основании этого теперь подает в суд. Помянутый Джон Бейкер отрицает насилие и несправедливость и говорит, что никакого договора не нарушал и денег за собой не удерживал; обе стороны требуют расследования.

Генри Кук из Троттслайва и его жена были призваны на суд, так как разошлись и более не живут вместе. Оба явились лично. Генри заявил, что не знает, почему жена оставила его, но она-де вела себя скверно, говорила оскорбительные слова и совершала дурные поступки. Жена заявила, что ее муж любил нескольких других женщин и был настроен к ней недоброжелательно, поэтому она больше не может жить с Генри из-за его жестокости. Наконец оба поклялись на Евангелии, что впредь будут жить вместе, и повторили друг перед другом брачную клятву, и пообещали, что жена будет покорной мужу и не станет ссориться, ругаться или оскорблять его, а муж будет обращаться с женой полюбовно…

Джон Мэрабел, женатый человек, обвинен в прелюбодеянии и инцесте с Элис, дочерью Роберта де Уайэла и своей жены (от первого брака?). Мужчина явился на суд и признал свой грех, Элис не разыскали. Джону запрещено в будущем плотски сходиться с матерью либо с дочерью, если только того не захочет мать Элис, она же жена Джона, и да выполнит он сие с сокрушением; также в знак покаяния он должен босиком совершить паломничество к св. Марии в Линкольн, в св. Фоме Беккету в Кентербери и к св. Фоме в Херефорде, а также помянутого Джона, стегая розгами, проведут вокруг церкви и по рынку в Грэнтхеме. Также он отречется от своего греха и способствует разысканию помянутой Элис, под угрозой штрафа в сорок шиллингов. Паломничество может быть заменено на пост на хлебе и воде каждую четвертую и шестую неделю до конца жизни, если тому не воспрепятствует болезнь или работа. Мы, названный Джон, трижды предупреждаем тебя, что ты, будучи с женой разделен навеки, также обязан в течение следующих шести дней совершенно устранить Элис из числа своих знакомых под страхом великого отлучения, которому непременно будешь подвергнут, если откажешься выполнить вышесказанное.

Перед судом предстали Альбреда де Лаймс и Джослин, бывший настоятель Спархэма; некогда он обвинил Альбреду в том, что она продала свою дочь Элис в сожительницы Джону де ла Уэйду за один акр земли; когда она предложила очистить себя от этого обвинения, согласно закону, он отказался принять ее очищение и вынудил заплатить ему пять шиллингов за оскорбление. Помянутый Джослин взял пять шиллингов у Альбреды, которые она отдала по доброй воле, потому что подтвердила помянутое преступление и более не желала очищения. Постановлено, чтобы Джослина из суда отпустить, помянутой же Альбреде по иску ничего не давать, а за ложное заявление помиловать. Взято с нее сорок пенсов.