На счастье мессира Жоффруа, он не знал, по каким именно делам барон де Венденаль покинул замок в такую рань. Поэтому пользуясь предоставленной ему свободой (относительной, если учитывать обещание не покидать Ноттингем до приезда принца Джона), француз отправился осматривать город, который вчера разглядел лишь мельком. Тут он прогадал второй раз, так как самое интересное – приезд в замок епископа де Нонана – прошло мимо внимания и без участия мессира дю Перша. Впрочем, в распоряжении гостей Ноттингема для развлечения и облегчения кошельков оставалась целая ярмарка, в честь своего открытия сегодня особенно многолюдная.
Когда рыцарь вместо извечно любимых им оружейных рядов завернул в вотчину ювелиров, спутники его понимающе переглянулись.
- Дело плохо, - Жан картинно возвел очи горе. – Канцона, украшения. Чует мое сердце, зимовать нам в этой дыре.
- Дело молодое, - хмыкнул Бертран. – Не все ж одних язычников рубить…
И все же Жоффруа не суждено было нынче выбрать подарок для Донны с глазами цвета верескового меда. Потому что прежде, чем француз взялся разглядывать серьги и фибулы, взгляд его зацепился за колоритного восточного лучника, на которого и без того глазели многие. Простодушные саксы тыкали в туркопола пальцами и удивленно восклицали «Гляди ж ты, сарацин!». Стараясь при этом держаться на расстоянии от диковинки. Опасались они не Хасима, а его хозяина, сурового обликом светловолосого рыцаря. Дю Перш же, наоборот, при виде красно-черной котты и хорошо знакомого еще по Акре герба сначала удивленно поднял брови, а затем, к огромному разочарованию ювелира, развернул коня прочь от лавки.
- Сэр Родрик! Родрик де Круа! Постойте, во имя Провидения! – окликнул он крестоносца. Орать пришлось от души, ибо на ярмарке всласть горланили все, кому не лень.
- Вы ли это? Велика Господня сила, - продолжил изумляться Жоффруа, нагнав отряд де Круа. – Вот так встреча. Не ожидал, и очень рад, мессир.

- Я, как видите.
По лицу француза на мгновение скользнула тень. Под палящим солнцем Палестины все они были на одной стороне, братьями по оружию и соратниками в богоугодном деле. Теперь бывших воинов Христовых разделяли страны, политические лагеря и воля сюзеренов. Поэтому даже самый простой вопрос заставлял задуматься об ответе. Отвратительная необходимость, тот самый извечный деготь в бочке меда неожиданной и радостной встречи.
- Я приехал со скорбным известием ко вдове одного моего друга, - самая простая правда оставалась на поверхности, и дю Перш решил начать с нее. – Дама живет тут, неподалеку. А потом заглянул в Ноттингем про просьбе отца. Я ведь подданный короля Ричарда, сэр Родрик. Хоть графство мое и в Нормандии, а не в Англии. Но вот вы… Кому нынче служит ваш меч, мессир? Неужели барону де Венденалю?
«Если это так, то он его не заслуживает. Употребить один из самых славных крестоносных мечей для бесчестной междоусобной войны было бы истинным богохульством».

- Более, чем свободен, сэр Родрик.
«До той поры, пока в Ноттингем не прибудет брат короля. А когда это произойдет, одному Господу ведомо…»
И с удовольствием помогу вам обустроиться. Правда толку от меня немного, местные саксы болтают на языке, мне неведомом. Но зато в борьбе с английским элем мне по плечу любое геройство, - весело рассмеялся рыцарь. - На вино не рассчитывайте. Тем более, на доброе. Если нам очень повезет, у хозяина найдется сидр, очень похожий на тот, что делают у нас в Нормандии. А для винограда в здешних краях слишком холодно.
Помимо естественной радости от встречи с давним боевым товарищем Жаффруа двигало желание попробовать осторожно отговорить де Круа от намерений служить ноттингемскому шерифу. Сэр Родрик небогат, и это прискорбная правда, но де Венденаль – не лучший из лордов, особенно сейчас, когда он активно участвует в заговоре против английского государя. Про заговор говорить приятелю, пожалуй, не следует, но придумать что-то, дабы разохотить де Круа предложить свой меч де Венденалю, все же стоит.

Таким образом двое рыцарей, а вместе с ними и их люди, оказались в вотчине хромого Бранта. И хоть постоялый двор по случаю ярмарки был забит приезжими, хозяин оказался достаточно умен для того, чтобы потеснить менее родовитых постояльцев ради удобств столь колоритного рыцаря, как бастард де Круа.
- Ну что ж, - внушительный кувшин с пивом, выставленный на стол перед мужчинами, обещал приятное времяпровождение на ближайшие несколько часов. – Значит, говорите, нынче вы похищаете знатных девиц, друг мой? И что же пленница, хороша ли?
В голубых глазах дю Перша поблескивали насмешливые искры. Ему явно натерпелось послушать об упомянутом сэром Родриком приключении.

- По-моему вам е о чем беспокоиться, друг мой. Вы помогли правосудию и оказали услугу божьему человеку. И то, и другое – дело достойное, - рассудил Жоффруа. – Что до вашей дамы, она из саксов, не так ли? Имя не похоже на норманнское. Так вот, думаю, вы легко отделались, сэр Родрик.
Теперь было время дю Перша делиться подробностями английских похождений. Эль поощрял разговорчивость, так что француз был необыкновенно склонен к умозаключениям и обобщениям.
- Неподалеку от Лестера я остановился на постоялом дворе, вроде этого вот, - начал он свою историю. - А тамошний барон решил воспользоваться оказией и поправить свои финансовые дела за мой счет. Хорошо, что жонглер, - честная душа, - подслушал разговор барона с его людьми, и предупредил о нем меня. Предприимчивый сакс отправился на небеса, но если б не тот парнишка, сидел бы я сейчас в цепях где-нибудь в подвалах местного замка. В ожидании выкупа от отца.
Рыцарь возмущенно сверкнул глазами. Даже сейчас, когда опасность уже давно миновала, перспектива оказаться пленником барона Эльдреда казалась ему унизительной.
- Так вот, что я хочу сказать вам, сэр Родрик. Местные синьоры все больше небогаты, многие едва сводят концы с концами, а саксы к тому же не жалуют законы, что положил им герцог Гийом и его наследники. Так что, ждать от них можно, чего угодно. С другой стороны власть сурово наказывает за любую мелкую провинность. Не знаю, удалось ли вам полюбоваться на местные виселицы; вдоль дороги, по которой путешествовал я, их было больше, чем яблонь. И это скверный знак, друг мой, уж поверьте будущему графу. Мне кажется, убитая косуля обернется большими неприятностями для этих… как вы сказали… Левертонов. Куда большими, чем они, быть может, заслуживают…

- Иногда, сэр Родрик, обстоятельства вынуждают нас впутываться в дела и события, которые нам не по душе.
Сказанное дю Першем в полной мере относилось к ним обоим, хотя в данную минуту Жоффруа с удовольствием поменялся бы заботами с приятелем. Саксонская девица и малолетний браконьер против государственной измены, - воистину он предпочел бы разбираться с браконьерством.
- И как бы суров ни был барон де Венденаль, вряд ли у него имеется личный интерес в судьбе провинившегося виллана или непокорной саксонки. Так что попросите сэра Уильяма проявить снисходительность, и не думаю, что он окажет вам. Хотя, если вы хотите поступить на службу к де Венденалю, - добавил рыцарь задумчиво, - я не стал бы этого делать.
Сомнения де Круа играли на руку дю Першу. По правде говоря, если для того, чтобы отвратить сэра Родрика от намерения служить барону, нужно вздернуть какого-то мальца или сурово обойтись с саксонской девицей, да будет так. С девицей он, Жоффруа, не знаком, а де Круа – его друг. И нечего ему делать в обществе заговорщиков.
- Милосердие - не та монета, что покупает нынче расположение вельмож. Оставьте эти заботы сэру Вильхерду. Давайте выпьем за его здравие и за то, чтобы шериф не спешил обратно в Ноттингем.

Француз невольно поднял бровь, удивляясь тому, сколь дурно он, оказывается, умеет скрывать свои чувства. Это было плохо, и даже очень плохо. Если сэр Родрик столь легко угадал его, Жоффрура, неприязнь к де Венденалю, то и сам шериф долго не останется в неведении. Значит, стоит притворяться убедительнее. Хотя бы для того, чтобы оставаться посвященным в планы заговорщиков.
Дю Перш не любил лгать, собственно, кроме личного неприятия это еще и смертный грех. Но и выложить де Круа все, что он думает и знает о сэре Уильяме, он тоже не мог.
- Между мной и бароном не случилось ничего такого, что могло бы потревожить вашу совесть или задеть честь, сэр Родрик. Как вы сами говорите, времена нынче смутные, и многие спешат извлечь из этого выгоду. Будь вы англичанином… Но вы не англичанин, да и я, кстати говоря, тоже. К тому же я – гость де Венденаля, и по правде говоря, мне хотелось бы погостить в здешних краях подольше.
И-за леди Ровены, вдовы Эрве.
Прикрываться именем леди Хайденгем было неправильно, но по крайней мере тут дю Перш говорил почти искреннее.
- Побывав в шкуре дурного вестника, я не готов оставить даму на произвол судьбы. Я чувствую, что леди нужна помощь, хоть она и дала мне понять обратное. Попробую выяснить, что к чему…

- Кровь Христова, мне, между прочим, не до шуток, сер Родрик, - вздохнул Жофруа. То, о чем сейчас говорил ему де Круа, неоднократно уже приходило на ум французу. Одинокая женщина – легкая добыча для воинственных баронов, а по крайней мере один из соседей миледи, если верить словам Жильберта, сам дьявол во плоти.
Эль живительным теплом скользнул в горло, но дю Перш явно не просветлился еще до того блаженного состояния, когда море становится рыцарю по колено, а житейская суета вызывает лишь снисходительную усмешку.
- Отец ждет меня в Нормандии, - мрачно добавил он. - Леди Хайденгем нуждается в помощи тут, в Англии. А заклятие, способное чудесным образом переместить замок Данфорт через пролив, неведомо даже на Востоке, откуда мы с вами не так давно явились. Вот если бы…
Решение казалось очевидным, леди Ровене нужен защитник. Традиции браков по необходимости были довольно суровы, порой не успевало остыть тело предыдущего мужа, а дама уже спешила под венец со следующим. Или, что не менее вероятно, ее волокли туда силой, узаконивая право захватчика на имущество поверженного противника. До сего дня Жоффруа оставался лишь сторонним наблюдателем в подобных историях, но мысль о разумной необходимости выдать вдову друга замуж горчила на губах осенней полынью. Этим счастливчиком, новым защитником Данфорта, может оказать кто угодно, да вот хотя бы сэр Родрик, а он, дю Перш, уедет, и… И однажды выберет себе жену в угоду политической ситуации, интересам графства и отцовской воле. И… Это неправильно!
Кажется, вместе с английским элем молодой норманн успел наглотаться и опасных английских вольностей. А может, виной всему было разочарование в собственном отце. Оспорив решение графа дю Перша в первый раз, рыцарь готов был усугубить историю сыновнего неповиновения ради медовых глаз английской дамы.
- Вы счастливый человек, сэр Родрик, - заключил Жоффруа. – Потому что ответственны только сами за себя и несете обязательства лишь перед Господом и собственной совестью.

- Я будущий владетель графства дю Перш, - уныло напомнил Жоффруа приятелю и своему бунтующему самолюбию. – А женитьба графа – вопрос не любви, а политики. Мой отец…
…«придет в ярость из-за подобного мезальянса», - хотел добавить француз, но вовремя прикусил язык. Он хотел бы оказаться на месте де Круа, свободный и не связанный отцовской волей, хитросплетениями политики и нуждами графства. Сэр Родрик, возможно, был бы не прочь променять свою свободу на титул и благосостояние. Но Господь определил каждому свое место и свои долги. 
- Только послушайте, о чем мы болтаем, друг мой. О женитьбе! – усмехнулся дю Перш, покуда ушлый трактирщик, почуяв выгоду, спешил на зычный окрик сэра Родрика с новым кувшином. - Видно правду говорят, что война остепеняет мужчин. Кстати, о желаниях и чаяниях, вы сказали, что спасли из бурных вод местного епископа. Быть может, вам поискать счастья у него на службе?
На беду мессир Жоффруа не знал еще, о каком епископе идет речь, и о том, что, стараясь уберечь приятеля от участия в заговоре против короля Ричарда, вместо службы у одного из заговорщиков он предлагает рыцарю службу у другого.
- Богоугодное дело и недурные деньги, насколько мне известно.
В унисон голосу рыцаря где-то неподалеку благостно зазвенели колокола, напоминая добрым христианам об их долге перед Господом. Впрочем, особой набожностью завсегдатаи трактира не отличались. Разве что за соседним столом горожане довольно громко заспорили о том, кто сегодня будет служить мессу.