- Туши, туши его! – заорал Леофрик во всю мощь легких, когда до него дошло, что страшное, почти бесформенное существо горит. До сего момента Леофрик словно попал в какой-то странный сон, после сильного перепою, и не мог двинуться с места. Преисподняя в его собственном доме? Это было уже слишком! Его ж не спросили! Чертов Эльдред, что он тут устроил, да ещё и сына не посвятил! – Ай, ну тебя! – видя, что Левертон безрезультатно осматривает полутёмную каморку в поисках чего-то, чем можно было бы потушить огонь на тлеющей одежде несчастного, издающей омерзительный запах, Леофрик сорвал с себя плащ и со всей силы стал лупить им по соломе. Пламя потухло, однако Леофрик, на всякий случай, продолжал махать плащом, с силой ударяя им о пол, дабы ни одна искра не вспыхнула с новой силой. – Фух! Кажется, все, - Леофрик закашлялся и отбросил обожженный плащ в сторону. Все равно он теперь его ни за что не наденет. – Это вообще что такое! Это… - Он опустился на одно колено к несчастному, уже отпустившему ногу Левертона. – Ты кто такой? – Леофрик в самом деле ждал ответа от этого полутрупа. Прошло относительно немного времени, когда до него дошло, что это тщетно. – Надо его вынести отсюда. Позовем кого-нибудь. – Пошарив руками по полу, молодой барон, скривившись, взял отброшенный плащ, укрыл погорельца и поднялся на ноги. – И да, я это обсуждать не хочу, - буркнул Леофрик, отвернувшись от старика Левертона. Надо сказать, это была чистая правда. В его всегда приятно полупустой голове началось какое-то всенародное собрание мыслей и соображений, и ему это ужасно не нравилось. – Давай дальше искать. Он на мешок с золотом явно не похож, - кивнул Леофрик на полутруп.

Отредактировано Леофрик (2012-08-27 22:11:00)

Продолжали поиски молча. Леофрик снова потерял счет времени, потраченному на исследование потайных комнат. Одно радовало – больше подвал не преподносил сюрпризов сродни тому, который сейчас лежал в самой первой конуре, завернутый в его теперь безвозвратно потерянный для выходов в люди плащ.
В конце коридора Леофрик наткнулся на тот самый завал, воспетый в семейных страшилках. Жестом подозвав Левертона, он воткнул свой факел в отверстие между двумя камнями в кладке стены, и принялся разбирать завал. Молодого барона одолевали совсем невеселые мысли. Мрачные мысли. Говорить с Левертоном он не хотел, однако от собственной головы никуда не убежишь – она кишела соображениями. Отец, конечно, не ангел, немало они вместе душ на тот свет отправили, но все это происходило в честном бою. Ну, более или менее. Или виллана какого могли прибить, так за дело же! Дерзил, перечил или воровал – отвечай перед господином. Но чтобы насмерть замучить в подвале… А ещё хуже – не насмерть, а до того состояния, в котором выползло это нечто, потерявшее человеческий облик. Сколько лет этот несчастный тут провел? За что? Как же мало знал он о своем отце, оказывается.
По прошествии нескольких часов Леофрик окинул взглядом груду камней, образовавшуюся вследствие их усилий по расчистке с той, которая закрывала вход. Сравнение было не в пользу первой.
- Все. Надоело. Нет тут ничего. Никакого серебра. Мы тут до второго пришествия будем ковыряться! – Леофрик не выдержал и решил, что результат не стоит затраченных усилий. Хоть в чем-то он соображал. – Пошли отсюда, Кинегильса найдем, чертового старикашку, пусть выкладывает, что знает! И вообще. Жрать хочу, - резюмировал Леофрик, в изнеможении опершись плечом о стенку.
Он не сразу понял, что произошло. Глухой скрежет огласил подвал, и Леофрик, тут же отскочив от стены, выхватил из нее догорающий факел, тыкая им в том направлении, откуда доносился звук.
- Смотри, там дверь! – он оглянулся назад, на стену, и заметил, что один из камней, которые служили ему опорой буквально минуту тому, наполовину ушел в стену. – Тайный ход! – заорал он и, не дожидаясь Левертона, ринулся вперед.
И застыл на пороге.
Его тускло мерцающий факел освещал помещение, заваленное столярным инструментом, досками, какими-то сосудам, и между всем этим островками возвышались кучки стружки.
Но самым удивительным открытием была женская фигура. В первое мгновение Леофрик вообще подумал, что она – живая, и идет к нему навстречу, настолько мастерски были прорезаны мельчайшие детали её лица, тела и одежды. Она походила на Мадонну, однако Леофрик отпрянул от неожиданности, будто черта увидел. Его можно было понять – его неприхотливый и непритязательный дух сегодня уже не в первый раз подвергался испытаниям. К тому же, для Мадонны у неё слишком чувственно были подчеркнуты прелести женской фигуры. Поняв, наконец, что перед  ним не живой человек или бесплотный призрак, а деревянная статуя, Леофрик присвистнул.
- Ничо так бабёнка. Даром, что деревянная. Интересно, кто она, - повернулся он к Левертону. – Эй, чо застыл, - Леофрик не понял, почему старик побледнел и смотрел на статую с непередаваемым выражением лица, в котором смешались удивление, смятение, нежность, растерянность и, наконец, ярость.

Отредактировано Леофрик (2012-09-15 14:56:36)

«Сучьего потроха» Леофрик принял на свой счет, но вместо ярости, уместной в данной ситуации, почувствовал изумление, да так и застыл с раскрытым ртом, переводя взгляд со статуи на Левертона. Он никак не мог взять в толк, отчего ещё совсем недавно спокойный, насмешливо поддевающий его барон вдруг превратился в разъяренного быка, из ноздрей которого разве что пар не валил. Ну, по чести сказать, быка немолодого уже, но способного на последнем издыхании придавить всей тушей. Леофрик где-то на задворках своего сознания мог бы разглядеть мысль, что гнев барона связан со статуей, но это если бы он постарался. А для этого нужно было бы приложить умственные усилия, к чему Леофрик не был на данный момент расположен. Собственно, он уже намеревался это сделать, как услышал имя своего отца, и поток брани, способный вернуть Эльдреда из мертвых – настолько неистовым и искренним он был. Старый барон был просто обязан встать и навалять этому Левертону. Однако это было невозможно, и уж сие Леофрик понимал как нельзя лучше, а, значит, честь барона Эльдреда и его рода предстояло защищать ему.
- Чего? Да как ты смеешь! Закрой свой поганый рот, иначе я тебе помогу! – Леофрик не стал дожидаться, пока Левертон воспользуется его рекомендацией, и тут же пустил в ход кулаки. Он в один прыжок оказался подле наглеца, и со всей силы двинул старику по лицу. Левертон схватил Леофрика за сорочку, и тот, не рассчитав возможность такого поворота событий, потерял равновесие. Уже в следующее мгновение двое саксов катались по сырому, пыльному полу тайной мастерской барона Эльдреда, разбивая небрежно оставленные на нем кучки опилок. – Не смей больше никогда так говорить о моем отце! – ревел Леофрик, придавив, наконец, Левертона к полу. – Слышишь, не смей, пес шелудивый!

Неизвестно, сколько бы ещё саксы катались по холодному полу подземелья, если бы Элисон и на том свете, и на этом не вмешалась в судьбу любимого. Теперь же они расползлись в разные углы мастерской, придя в себя после удара и созерцая упавшую на них статую - никем доселе не оцененное изваяние Эльдреда лежало посреди помещения. Полуулыбка Элисон, слабо освещаемая пламенем угасающего факела, вызывала в звенящей и гудящей голове Леофрика странные мысли и чувства. Он окончательно запутался, потому что намерен был искать сокровища, а не тайные казематы отца, и тем более – не его секретную мастерскую, в которой он скрывал плод своих страстей. Тяжело дыша, Леофрик почесал пятерней ушибленный затылок, для того, чтобы унять зуд, и пальцы его почувствовали теплую влагу. Кровь. Чертова деревянная баба!
- Так это твоя жена?! – осенило его, как только он вспомнил слова Левертона, произнесенные им до падения.  – Постой… А какого Гренделя тогда батя её ваял?! – взгляд Леофрика скользнул по инструментам, разбросанным по полу, потом – по статуе с филигранной резьбой, и остановился на его собственных руках. Ладони – как лопаты, ни на что, кроме как хорошенько вмазать врагу по роже, или под дых, или же по лбу, не способны. Хотя нет, ещё чужих баб обминать. Вдруг Леофрик почувствовал прилив злости и сжал ладони. Того человека, который вырезал эту проклятую статую он не знал. Оказывается, вот на что сподобился его отец! А Леофрик что? Ведь Эльдред даже не посвящал его в добрую половину своих планов. И собирался ли вообще?

Отредактировано Леофрик (2012-09-04 11:27:10)

- Но я все равно не… А, да, точно, - Леофрика настолько увлек образ цветущей липы, с которой Левертон сравнил свою жену, что он не сразу  осознал слова о её первоначальном обручении с его отцом. Это что же получается? Старик Левертон в молодости обскакал отца? Невесту у него увел? Ничего себе! Экий он прыткий. Леофрик и сам не дурак был по чужим женам, но то были все женщины не самого лучшего сорта, по большей части, он их презирал – силой никого ни разу не брал, сами соглашались, со страху, или ещё по каким причинам, его это не особо волновало. Но столь необычная история, в которой женщина предпочла его отца, богатого, сильного  - какому-то нищему проходимцу! В голове это не укладывалось, тем более, что она до сих пор неприятно гудела. А проходимец этот настолько был смел, чтобы, проживая с Эльдредом в непосредственной близости, осмелиться увести у него невесту! Ведь старый барон был таков, что вполне мог выжечь землю соперника, а жену его, не успевшую даже привыкнуть к имени «Левертон», сгрести в охапку, и принудить к браку с ним. Убив, конечно же, незадачливого новобрачного. Но по каким-то причинам отец этого не сделал, а всю жизнь просто ненавидел Левертона, прививая это чувство и своему сыну, и тайно высекал образ Элисон в дереве. Что же это? Любовь? Вряд ли. Леофрик сам этого чувства не знал, и заподозрить отца в способности им хоть немного обладать не мог. Тут же его настигла ещё одна догадка, и он стукнул кулаком по холодному полу.
- Значит, мать он вот почему гнобил, - сцепив зубы, пробормотал Леофрик. Отец старательно взращивал в нем пренебрежительное отношение к женщинам, а сам, оказывается, боготворил ту, что его бросила. Мать же, тихая и добрая, Эльдреда не устраивала. Главным образом потому, думал раньше Леофрик, что не родила больше наследников мужского пола – мертворожденного можно было не считать. Этот факт самого молодого барона не сильно печалил, скорее, наоборот, но теперь он посмотрел на него другими глазами. Не то, чтобы мир для него рухнул, однако руки больше не тянулись покалечить старого Левертона. Можно было даже сказать, что в некоторой степени Леофрик почувствовал к сопернику отца некое подобие уважения.  Но пришли они сюда не за этим. Не в поисках источника вражды, а за золотом, и это было важнее всего.
- Ладно, дела минувших дней, - повторил Леофрик услышанную когда-то от Кинегильса фразу. – Денег-то нет. И подземелье кончилось, это последняя комната. Что делать будем?

Отредактировано Леофрик (2012-09-05 11:20:18)